Гришин Иван Дмитриевич
Письма направлялись по адресу:
Тульская область.
Заокский район,
Дмитриевское п/о
Дер. Болынтово.
Толкушевой Дарье Дмитриевне.
Полевая почта № 53898 Гришину И.Д.
15 октября 1943 года
Здравствуйте, дорогие родные папа, мама и Шура. Шлю я вам свой сердечный привет и желаю всего наилучшего в вашей жизни. Спешу сообщить, что я жив и здоров, чего и вам желаю. Мама, со станции Пахомово я доехал без билета хорошо. Приехал в Серпухов, сошел с поезда и пошел прямо в милицию, где мне написали бумажку в билетную кассу, чтобы дали билет. В Серпуховской кассе получил билет и в 1 час дня поехал в Москву. В Москву приехал в 6 часов вечера и думал, что ребята уехали. Ходил, ходил и никого сначала не нашел, но потом на Казанском вокзале встретил человека и 6 ребят, они сказали, что поедем завтра в 12.45. Затем я поехал в Быково, там переночевал, а утром уехал в Москву. Из Москвы в вагоне дали постель и так добрались до Сталинграда. Насмотрелись на Сталинградские развалины, походили по всему городу. Со Сталинграда поехали в Калач. В Калаче своей части не нашли, оттуда уехали обратно в Сталинград. Из Сталинграда нас направили обратно в школу, но мы не поехали, доехали до станции Поворино, встретили там летчиков, они нам сказали, где находится наша часть. Добрались 12 октября. Живем в деревне по домам, живем пока ничего. Кормят здесь хорошо. Не знаю сколько здесь пробуду, но пока летать не летаем. И едва ли придется летать через месяц, а то и больше. Особенно писать нечего. Затем до свидания, жду ответ.
Передайте привет Симе и всем знакомым.
Мой адрес: Полевая почта № 23 208 Гришину И.Д.
1 июля 1944 года
Здравствуйте, дорогие родные: папа, мама, Шура, шлю я вам свой чистосердечный привет и желаю всего наилучшего в вашей работе и жизни. Мама, письмо ваше получил, за которое большое спасибо. От Николая я тоже получил одно письмо и написал ему ответ. Насчет Шуры, то пускай едет учиться, что толку, если она будет работать дома. Я живу по-старому. Хорошо живем, сейчас на аэродроме построили себе такую круглую юрту с немецкого картона. В деревнях кругом зелень, летать приходится редко, большинство приходится дежурить в самолете. Погода стоит жаркая. Особенно писать нечего.
Затем до свидания. Жду ответа. (Подпись).
31 июля 1944 года
Здравствуйте, дорогие родные папа, мама и Шура. Шлю я вам свой сердечный привет и желаю наилучших успехов в вашей жизни и работе. Мама и Шура, письма ваши получил, за которые вам большое спасибо. Живу я по-старому хорошо, без особых изменений. С Николаем переписку наладил. Сейчас стали переписываться. Я в июне получил звание лейтенанта. Сейчас очень много фруктов: яблоки, вишня, сливы, абрикосы, так что жить можно. Пришла ко мне малярия, каждый месяц трепет. Хотят послать в дом отдыха, но я не хочу ехать, прошусь домой дней на 15, в Москву попасть можно очень быстро на самолете. Не знаю, пустят или нет. Хорошо бы повидаться с вами. Новостей никаких нет. Писать больше нечего. Затем до свидания. Жду ответа. (Подпись).
10 сентября 1944 года.
Здравствуйте, дорогая мамаша Дарья Дмитриевна (Так сказал мне ваш сын Иван Дмитриевич, что вас так зовут). Шлю я вам свой боевой чистосердечный привет и желаю всего наилучшего в вашей жизни. Пишет вам друг вашего сына Володя. Дорогие родители Ивана Дмитриевича. Я хочу вам рассказать о моей жизни, которую я провел с Иваном Дмитриевичем. С Ваней я встретился в 40 году в августе месяце и с ним провел все школьные годы. На фронт мы с ним попали 4 января 1944 года. Здесь в этом нашем полку он себя проявил как исключительно хороший летчик. Летал он лучше всех нас, ему присвоили звание лейтенанта, после чего он с месяц проболел, потом выздоровел и стал снова летать. Мы были в Бессарабии, откуда летали в Румынию. Потом пришло время перелетать в Румынию. Собрались, сели в самолет, с ним сел еще один техник и мы стали взлетать. Он взлетал третьим, я летел за ним. На первом развороте он резко положил машину на спину без скорости и пошел к земле. Правда, он ее вырвал перед землей, но высоты не было. Самолет ударился о землю, их выбросило, самолет загорелся. Ваня немного обгорел и разбил себе голову. Подбежали к нему, но… было поздно, нечаянная смерть вырвала из наших рядов такого лучшего друга как ваш сын Иван Дмитриевич. Я не помню, когда слезы катились из моих глаз, но на этот раз они невольно бежали. Вы потеряли своего сына Ивана Дмитриевича, а я потерял моего лучшего боевого друга, с которым, когда он жив был, договаривались иметь переписку в случае гибели кого-нибудь. Но ничего, вы потеряли своего сына, но знайте, нас еще много и поверьте мне, мамаша, что мы отстоим нашу любимую Родину. Дорогие родители, я живу вообще в Москве (неразборчиво…) когда война закончится я приеду и расскажу вам подробно о жизни и о смерти вашего сына.
Похоронили его в Бессарабии около Тарут(б)ихо, село Кульня, на площади. Похоронили его очень хорошо, могилу убрали, поставили памятник с его фотографией. Сделали так, как положено. Мы его не забывали и никогда не забудем, он в наших сердцах до самой смерти жить будет. Таких людей не забывает советский народ. Дорогая мамаша, я прошу, дайте ответ мне, получили вы письмо или нет. Я постараюсь выслать вам его фото. Правда, что были фотографии у него — погорели, но я найду у ребят.
Мой адрес: п.п. № 53 898, Деменьтьеву Владимиру Дементьевичу. Пока до свидания, остаемся живы и здоровы, и вам того желаю. Если чего еще интересует, все опишу. Пишите, не беспокойтесь. Друг вашего сына Володя.
И дальше письма адресованы Буравлевой Александре Дмитриевне.
Дорогая Шура!
Во-первых, примите от меня боевой привет и наилучшие пожелания вам в 1945 году. Теперь разрешите мне перейти к другому вопросу. Я с Иваном прожил вместе с 1940 года и по ту минуту, когда он погиб, и если все описывать, что я про него знаю, это сложное дело. Давайте договоримся так, при первом моем приезде в Москву я зайду к вам и все расскажу. Согласны?
Шура, мне очень трудно писать о Ване, ведь мы с ним как братья жили, мы ни с чем никогда не считались, но о смерти его еще раз напишу. На спину машину положил он сам, но скорости у него не хватило, и мотор перетянул и пошел к земле, а это дело происходило низко. Механик, который с ним сидел в горгроте, тоже погиб. Гореть они не горели, но живы ни минуты после удара не были. Вот так, дорогая Александра Дмитриевна. Так я потерял друга лучшего, вы брата, а мамаша сына. Ну, ничего, мы отомстим этим фашистским извергам за его смерть. Знаете, Шура, человек один раз помирает и обязательно при ошибке, а ведь каждый человек может ошибаться не в том, так в другом деле и вот мне в 22 года тоже пришлось ошибиться, но все прошло нормально. Жизнь моя сохранилась, как говорят, это очень большой урок для меня. Шура, я не знаю, что еще написать тебе. Живу сейчас хорошо, правда, только скучновато. Шура, извините меня за нескромность, но я хотел бы сказать, давайте переписку продолжим, если вы будете не против, то ответ дадите положительный на это мое письмо. Я вообще жил в Люберцах, вы знаете, и в Быкове я с Иваном был, поэтому, возможно, если жив буду, то буду у вас и все расскажу о вашем брате. Вот так, дорогая. Если вы хотите видеть меня на фото, то небольшое условие для вас. Сперва вы мне, а я вам вышлю обязательно. Ну, пока, Шура, жду ответ. Володя. Фото Ивана постараюсь выслать.
