Из Серпухова до Богимово — около 80 километров. Это чуть больше двух часов по хорошим асфальтовым дорогам. Но мы ведь не ищем легких путей? А посему наш экскурсовод, знаток местных достопримечательностей, Александр Лаврентьев решил сначала заехать в село Богородское в Ферзиковском районе. Сказано — сделано. Не ожидая подвоха, мы ехали по навигатору, пока не кончился асфальт, а дальше простиралось буквально чистое поле со скошенными, но не собранными стогами сена. И никаких дорог. Делать нечего, пришлось покинуть теплый салон автомобиля и отправиться к намеченной цели пешком.
Богородское
По ломкому насту, едва прикрывающему стерню, мы, пока еще резво, трусили вперед, в горку. По пути встретили жеребенка, который при попытке его сфотографировать, драпанул от нас галопом. Где-то краем поля медленно прополз УАЗик. Через час мы вошли в Богородское. Вокруг ни души. Несколько деревянных домов, стоящих вдоль грунтовой дороги, явно необитаемых. Заборы вокруг участков повалены и погребены снегом. Заброшенная деревня. Жуткое зрелище! Любопытства ради мы зашли в один из домов с красивыми резными наличниками. Но пробыли там не долго. Хоть довелось каждому из нас повидать руины разной степени сохранности, но находиться в некогда жилом доме посреди всякого хлама, брошенного хозяевами, всегда тяжело. Осмотрев пару комнат, ржавый холодильник «Зил» и одинокую, вмерзшую в лед боксерскую перчатку, мы поспешили на улицу.
Как пишут знатоки старых памятников, церковь Казанской иконы Божией Матери построена в 1719 и 1721 годах на земле князя Сергея Яковлевича Львова. Это высокое строение типа «восьмерик на четверике» из красного кирпича с теплым южным приделом Сергия Радонежского. В 1831 году к церкви добавили второй теплый придел Иоанна Предтечи. У здания были пониженные алтарь и трапезная, ярусная колокольня, иконостас в три яруса. После Октябрьской революции церковь, как водилось в те времена, закрыли. А в конце 1950-х планировали разобрать, но эта участь коснулась только колокольни. Сам же храм от времени и вандализма превратился в руины. Хотя руины, конечно, величественные с кое-где сохранившейся богатой лепниной. Внутри — только розовая побелка. Никаких фресок и росписей.
Обратный путь по полю, продуваемому всеми ветрами, показался бесконечно долгим. Ноги то и дело проваливались в наст, затруднявший движения. К машине мы подошли совершенно обессиленные, озябшие и с наслаждением припали к термосу с горячим чаем. Судя по навигатору, туда и обратно мы прошли пять километров. После такого приключения, да с ледяным купанием, разумные люди отправились бы домой, но только не мы.
Богимово
Весной прошлого года в своей статье «Богимово живет воспоминаниями и ветшает» (№ 19 от 6 мая 2015 года) я писала, что нам не удалось попасть внутрь усадьбы, хотя мы активно просили об этом охранника. По его словам, внутри ничего оригинального не осталось, все переделали под медицинские цели, ведь в доме в советское время располагалась психиатрическая клиника. Но мы хотели убедиться сами, поэтому вернулись сюда с надеждой повторить попытку и не мытьем так катанием проникнуть в дом, который великий наш писатель Антон Павлович Чехов увековечил в повести «Дом с мезонином». Не тут-то было. Снова вышел облом. Семья охранников, которая живет во флигеле, к слову сказать, построенном еще в XVIII веке первым владельцев усадьбы Прончищевым, не разрешила нам осмотреть интерьер здания. Пришлось, как и в прошлый раз, гулять вокруг и любоваться архитектурой.
Усадьба зимой совсем не так живописна как летом. Безлюдные окрестности и черные стволы деревьев наводили тоску. Удручала и тишина, когда не слышно ветра, шума листвы, травы, криков птиц. Даже собаки не лаяли. Мы побродили немного по парку, позаглядывали в окна усадьбы и пристроек, сходили проведать бюст Чехова и стали собираться в обратный путь.
Таруса
Проезжая по Тарусе, мы решили зайти в частный музей Сергея Жарова на улице Шмидта, 11а. Раньше мы дважды пытались в него попасть, но хозяина не было дома. Теперь он нас встретил и любезно пригласил внутрь. Музей начинается прямо во дворе, где установлено множество забавных фигур — литературных и киноперсонажей, зверей и сказочных героев, сделанных Сергеем из металлолома. Такое у него увлечение — сварка по металлу. Профессионалом и даже художником он себя сам не считает, но, на мой взгляд, работы выполнены талантливо.
На втором этаже коттеджа собрана коллекция старых вещей, купленных на развалах и барахолках. Это десятки утюгов, патефонов, фотоаппаратов, виниловых пластинок, швейных машинок, бритв и еще всякой всячины. В общем, если будете в Тарусе, загляните в этот музей. Часок ностальгии по советскому прошлому вам гарантирован.
Игнатовское-Знаменское
Тарусу мы покидали с легким чувством неудовлетворения. Еще и солнце не зашло, а мы уже вроде как почти дома. Непорядок. И тут нас посетила гениальная идея: «а почему бы не завернуть в Игнатовское-Знаменское?». Эту, на первый взгляд, мало примечательную усадьбу Александр Лаврентьев отыскал в 2012 году.
Усадьба сменила несколько владельцев, самым знаменитым из которых был граф Михаил Бутурлин. Он кое-что там построил, в том числе флигель. И этот флигель, переделанный последним владельцем инженером Перцовым в стиле неоклассицизма, теперь — единственное, что осталось от усадебных построек. На месте барского дома давно стоит Дом престарелых советской архитектуры. Усадебный парк сохранился частично, а каскад искусственных прудов заболотился так, что даже замерзший он источает жуткую вонь. И все же место интересное, чем-то притягательное. Чего стоит дуб в четыре охвата, растущий на берегу пруда, и посаженный, как знать, может еще Василием Нарышкиным, владевшим усадьбой в середине XVIII века. Уверена, мы не раз еще приедем в Игнатовское-Знаменское, чтобы разгадать все его тайны.
