Директор Дашковской школы угрожал «войной» педагогам

Раздули конфликт и уволили

В феврале в Серпуховском городском суде рассматривался иск о признании незаконным приказа об увольнении и о восстановлении на работе заместителя директора Дашковской средней общеобразовательной школы. В распоряжении «МК» в Серпухове» оказались материалы процесса, которые дают основания полагать, что проблема выходит за внутришкольные рамки и имеет значимый социальный характер.

Раздули конфликт и уволили

Конфликт

Жанна Комарова работала в Дашковской средней общеобразовательной школе в должности заместителя директора с 2000 года. У нее высшая квалификационная категория, множество грамот и наград, среди которых почетный знак «За заслуги перед Серпуховским районом 3 степени», поощрения от Министерства образования Московской области. В 2014 году Комарова стала лауреатом премии губернатора Московской области. За всю свою рабочую биографию Жанна Николаевна не имела ни одного взыскания, только благодарности и поощрения.

Как она пишет в исковом заявлении, в ее обязанности входило «осуществлять контроль за поведением учащихся и не оставлять без внимания любые сообщения об отклонениях в поведении учащихся...». Вот почему 9 декабря 2015 года к ней подошли медицинская сестра и педагог-организатор, чтобы рассказать о подозрительном поведении двух мальчиков в туалете после звонка на урок. В письменных пояснениях истицы сказано, что «дети суетились, шептались, озирались, поспешно убирали вещи в рюкзак. А. что-то хаотично искал в пенале и потом найденное быстро передал в руку Б. Не ответив на вопрос медицинской сестры, дети быстро вышли из туалета, положив в рот что-то похожее на жевательную резинку. Во время разговора с детьми медицинская сестра сказала, что изо рта у них идет специфический «запах куриного помета».

Один из мальчиков состоит на внутришкольном учете за ряд проступков, а другой — был рекомендован инспектором к постановке на учет за нанесение телесных повреждений своему однокласснику. Учитывая это, Жанна Комарова приняла решение незамедлительно поговорить с ребятами, чтобы убедиться, что школьники не употребили запрещенные препараты, а также провести с ними профилактическую беседу. Для этого у нее были веские основания. Хотя официально в школе не отмечалось случаев наркомании, опасения, что школьники могут баловаться чем-то вроде спайсов или жевательного наркотика — насвай, среди педагогического состава были.

Ранее один из выпускников школы оказался связан с незаконным оборотом наркотиков. По словам бывших учеников, в школе около 40 человек употребляют запрещенные препараты. Прошлой осенью в соседнем со школой здании Губернского колледжа на занятии студент упал в обморок из-за употребления насвая. Да и в самой школе не раз находили пакетики с маленькими зелеными шариками, предположительно, растительного происхождения. Было ли официальное расследование по этому поводу, отдавали ли содержимое пакетиков на экспертизу, не известно.

Следуя инструкции вышестоящих инстанций, предписывающей разбирать конфликтные ситуации, Комарова пригласила для беседы школьного психолога Наталью Ш. и социального педагога Татьяну Кузнецову. Детей взяли с урока для проведения беседы по подозрению в употреблении запрещенных препаратов и стали задавать вопросы о том, что они делали в туалете после звонка. Ответы ребят не совпадали, а один из мальчиков пожаловался на боли в животе. Срочно вызвали его маму, сообщив, в том числе, о подозрениях в употреблении запрещенных веществ, попросили по рекомендации директора принести справку о состоянии здоровья ребенка в связи с болями в животе. Расстались нормально. Как пишет в пояснениях истица, «разговор с мамой не предвещал дальнейшего негативного развития с предъявлением претензий».

Жалоба

На следующий день у директора Дашковской школы Валерия Маланина лежала жалоба от мамы одного из мальчиков на то, что ее «... сыну нанесен психический и моральный вред». К жалобе была приложена справка об отрицательном анализе мочи мальчика на наличие наркотических веществ: амфетамина, метадона, кокаина, экстази т.д. К слову сказать, эти вещества не входят в состав насвая. Эту жалобу директор зачитал провинившимся педагогам, но, в нарушение закона, не отдал им копии.

Затем директор создал комиссию, которая в течение нескольких дней проводила служебное расследование инцидента по жалобе родительницы. У всех трех педагогов, участвовавших в разговоре с детьми, взяли объяснительные записки. Причем в объяснительной психолога Ш., сказано, что Комарова «оказывала психологическое давление на подростков...». Выводы комиссии, ссылавшейся на устные пояснения мамы одного из мальчиков, также складывались не в пользу Жанны Николаевны.

Тем не менее, как написано в акте комиссии, мама «не преследует цели, чтобы названных педагогических работников наказали или уволили, но она настаивает, чтобы в случае необходимости подобные беседы с ее сыном проходили в ее присутствии и в более спокойном тоне...». Директор по итогам проверки комиссии объявил психологу и социальному педагогу замечания, а Комаровой выдал приказ об увольнении по пункту 2 статьи 336 Трудового кодекса РФ — «применение, в том числе однократное, методов воспитания, связанных с физическим и (или) психическим насилием над личностью обучающегося».

Суд

Несложно представить себе состояние человека, отдавшего школе 17 лет жизни, и теперь получившего на руки такой приказ. Жанна Комарова посчитала свое увольнение незаконным и решила обратиться в суд. В заявлении она указала, что отношения с директором у нее не были безоблачными. По ее предположению, он видел в ней конкурента, который претендует на место директора школы. «Он просто решил избавиться от меня», рассуждает в заявлении истица. Но оставим в стороне межличностные отношения в коллективе педагогов, а обратимся к существу дела.

Судебный процесс растянулся на несколько заседаний, в ходе которых к делу были приобщены жалоба мамы, акт расследования комиссии, письменные пояснения истца и ответчика, и наконец, показания свидетелей. Со стороны истицы свидетелем вызвали социального педагога Татьяну Кузнецову.

Накануне заседания суда, 12 февраля, Кузнецову неожиданно вызвал к себе директор школы. Она пришла, поставив телефон на запись. Возможно, что-то подозревала и хотела обезопасить себя в будущем? Вряд ли мы это когда-нибудь узнаем. Но запись беседы, в итоге, была приобщена к делу и заслушана в суде. В ходе разговора с Кузнецовой директор признался, что не ожидал, что дело дойдет до суда. Далее начал подсказывать Кузнецовой, какие показания ей следует дать на суде: «Как бы я хотел, чтобы было на суде. Я не давлю, ты поступишь по совести. Я ничего не могу обещать. Зарплату не могу обещать. Мое хорошее отношение к тебе таким хорошим и останется. На суде ты должна сказать или бы мне хотелось, чтобы ты сказала — я написала объяснительную такой, какая она есть. А на самом деле я считаю, что на ребенка мы повышали голос, Жанна Николаевна назвала его наркоманом и что Жанна Николаевна пугала его полицейской собакой, и тогда суд закончится 15 числа».

В ответ на возражение Кузнецовой директор предложил ей подумать, а затем стал пугать: «Если Жанну восстановят, между нами, я Жанну сажаю заместо логопеда, дам ей стульчик, компьютер. И из этого кабинета она не выходит. Она работает только с документами. Она не зайдет в этот кабинет ни разу. Я с ней буду общаться только через секретаря. Ни на какие совещания служебные в этот кабинет я ее не пущу. Я создам невыносимые условия для работы.

Кто из нас победит? Я думаю, что она, потому что она меня почти на 20 лет моложе. Я создам условия ей, что она не сможет работать.

При любом раскладе за время нашей работы ты меня узнала. Я сделаю так, чтобы всем было невыносимо работать: тебе, Жанне, мне. Начнем войну. Кто победит? Ну, я думаю, молодость победит честно».

Когда начальник говорит своему подчиненному, какие показания дать в суде, и запугивает, это строго говоря, надо расценивать, как давление на свидетеля. Но оставим оценки на усмотрение соответствующих органов, если у них возникнет желание в этом разобраться, а сами зададимся вопросом: почему директор просил Кузнецову исказить показания? Чего он опасался, если конфликт расследован честно, а увольнение произошло законно? На записи Валерий Маланин признал, что совершил «единственный косяк» — не дал копию жалобы мамы обвиненным педагогам. Не видя жалобы, не имея на руках акта расследования, Комарова посчитала приказ об увольнении немотивированным. Она не стала его подписывать.

Но дело не только в нарушении процедуры увольнения. Есть еще момент, который становится очевидным, если сопоставить документы: несовпадение фактов в письменной жалобе мамы, объяснительной психолога Ш. и акта комиссии.

В жалобе родительница мальчика выдвигает претензии ко всем троим педагогам. Вот как она пишет: «Какое же тут может быть развитие интереса к познанию, когда несовершеннолетнего ребенка с еще неустоявшейся психикой терроризируют социальные педагоги и школьный психолог». А в объяснительной психолога и акте комиссии вина за инцидент с мальчиками перекладывается только на Комарову. К тому же, как установил суд, протокол заседания комиссии и акт комиссии противоречат друг другу. И не только потому, что протокол подписан 2016-м годом, хотя описываемые события происходили до 29 декабря 2015 года, но и по содержанию. Возможно, расследованием инцидента манипулировали? Такое предположение не беспочвенно. В расшифровке аудиозаписи директор произносит фразы: «комиссия работала так, как я ей сказал...» и «Я Ш. не принуждал, я просто сказал: «Ты психолог, тебе виднее»... Я говорю: «Ну напиши так, не из-за того, чтобы Жанну уволить...а по совести». Она написала». Уж не про объяснительную ли психолога шла речь? Жанна Комарова в суде сообщила, что психолог показывала ей одну объяснительную, а в комиссию позже представила другую. Она подозревает, что психолог могла ее переписать.

Судья Валерий Коляда иск Жанны Комаровой удовлетворил и постановил незамедлительно восстановить ее на работе 25 февраля, в день заседания. Такое решение мотивировано тем, что ответчик не представил суду неопровержимых доказательств применения Комаровой к ученикам методов воспитания, связанных с психическим насилием над личностью, как и нарушения норм профессионального поведения, повлекших негативные последствия для учеников. В суде было установлено, что процедуры проверки жалобы и увольнения не соблюдены, заседания школьной комиссии по расследованию инцидента фактически не было. Это дало повод представителю истицы адвокату Виктору Хадикову просить суд вынести в адрес управления образования Серпуховского района частное определение по выявленным нарушениям.

Во имя справедливости

Татьяна Кузнецова после свидетельствования на суде и из-за того, что встала на защиту Жанны Комаровой, подверглась давлению со стороны администрации школы, в результате чего она больше не могла оставаться на работе и уволилась. Уволилась и Комарова, посчитав, что перспективы работы с таким директором нет — слишком разные системы ценностей. Казалось бы, конфликт исчерпан, закон восстановлен, школа работает и учит детей, как и раньше. Вот только чему научат ребят педагоги, лгавшие в угоду начальству, которые разменяли свою совесть на отдельный кабинет с мягкой мебелью? Какая атмосфера сложится в коллективе, где директор использует в речи ненормативную лексику, допускает давление на подчиненных, угрозы в их адрес и увольняет опытных педагогов без веских доказательств? Очень жаль, что ни управление образования Серпуховского района, ни коллектив Дашковской школы не встали на защиту профессиональной чести и достоинства педагогов.

И последнее. Различные государственные органы стремятся создать в школах «зоны безопасности» для детей, ведут профилактическую работу, чтобы не допустить в школах распространения и употребления наркотических веществ. Но может ли общество эффективно бороться с наркоманией, если педагогов буквально терроризируют за проявленную бдительность?

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Популярно в соцсетях

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру