Настя К. сидит в редакции «МК» в Серпухове» и утирает слезы. Ей явно не хочется показывать свою слабость, но и сдержать чувства, рассказывая о своем сыне Саше, она не может. Саше всего 2 года и 2 месяца. Последнее время он постоянно болеет.
— Неделю ходит в садик и заболевает, — всхлипывает Настя.
Врачи ставят ребенку диагноз ОРЗ и отправляют на больничный. Дома у Насти развернут настоящий лазарет. Она разводит руки, чтобы показать количество лекарств, которые приходится покупать сыну. Говорит:
— Каждый раз 2-3 тысячи в аптеке оставляю.
Ничто не предвещало беду
Настя родила очень легко. В роддоме на Ногинке ей понравилось и обслуживание, и отношение. Сын родился здоровым, практически не болел, и когда ему исполнилось полтора годика, Настя решила оформить его в садик. Взять отпуск по уходу за ребенком до трех лет она не могла по материальным причинам. Денег у молодой семьи и так было немного, к тому же мужу предстояло уйти в армию. А какие сейчас пошли дедушки и бабушки, думаю, объяснять не надо. Родители наши, как правило, еще полны сил, во всю работают и сидеть с внуками желанием не горят. Ну и на здоровье, как говорится, пусть живут по сто лет и даже больше.
— Мы сына на море перед детским садом специально повезли, чтобы он погрелся, иммунитет повысил, — рассказывает Настя.
В августе 2015 года мальчик успешно прошел медкомиссию в поликлинике на Ногинке, к которой приписан, и пошел в садик. Через месяц, 21 сентября, он впервые заболел: у него поднялась высокая температура. Настя пошла в поликлинику, а там отправили в процедурный кабинет («на фильтр»). Врач послушала мальчика, спросила, что он принимает от температуры. Услышав про нурофен, одобрила. Рекомендовала также капли в нос и промывание, потому что у ребенка начался насморк.
Приехали домой, температура держалась почти 40 градусов, ничем сбить ее не удавалось. На третий день болезни утром Настя с мужем вызвали скорую и врача на дом. Врач скорой помощи предположила, что возможно, у ребенка ротавирус, выписал антибиотики. К вечеру Саша стал опухать. Пришла участковый педиатр.
— Она зашла в комнату и говорит: «Ой мне так страшно на него смотреть». «Вы не поверите, но мне тоже», отвечаю, — Настя всхлипывает, худенькими руками украдкой вытирает слезы.
Послушав малыша, педиатр сказала, что наверное, у ребенка воспаление легких, а лицо у него опухло от большого количества воды, которую ему дают родители. При этом делать рентген ему не назначила, сдавать анализы тоже. Только сказала пить все те лекарства, которые назначили другие врачи.
Вскоре температура спала, мальчик стал поправляться, и через несколько дней Настя пришла с ним в поликлинику. Его выписали в садик 2 октября с диагнозом ОРЗ.
Через несколько дней, 8 октября, Насте на работу в парикмахерскую позвонила сестра, которая сидела с мальчиком, и сообщила, что у него температура. Ночью ребенку стало плохо, он кричал, всех от себя отталкивал, чего раньше никогда не было. Родители перепугались и ночью повезли его в больницу Семашко, не став вызывать скорую, чтобы не терять времени. В приемном покое никого не оказалось, ни одного врача, ни одной медсестры. Не было даже охранника. Побегав по кабинетам минут двадцать, родители с сыном уехали домой. По дороге он уснул.
Утром Настя увидела у малыша за ухом припухлость, похожую на нарыв. Позвонила на скорую, но там ее вызов отказались принять, велели идти к лору.
— Они просто положили трубку, отказавшись продолжать разговор, — вспоминает Настя.
Операция
Она позвонила в свою поликлинику на Ногинку, но к тому времени лор-врач уже закончил прием. В регистратуре Насте велели ехать в поликлинику на улицу Ворошилова. Мальчику уже было очень плохо, голова распухла, держалась высокая температура. Тем не менее им пришлось отсидеть огромную очередь к лору Татьяне Мазур. Увидев ребенка, врач пришла в ужас. Она поставила ему диагноз — отит левосторонний, гнойный мастоидит. Никто до этого момента Насте об отите не говорил. Мазур сама вызвала скорую, чтобы малыша отвезли в Семашко.
— В больнице ему сделали укол, сказали, что более некомпетентны, и велели ехать в Подольск. Даже скорую не вызвали, адрес больницы на листке написали, — рассказывает Настя.
По ее словам, в Подольске очень удивились тому, что ребенка с отитом отправили к ним. Сказали, что ему нужна операция, сделать ее можно только в Москве, вызвали скорую. Только в десять вечера мальчика доставили в МОНИКИ.
— Он был в бессознательном состоянии, глаза не открывал. Вот такая голова! — показывает Настя.
В МОНИКИ Сашу быстро подготовили к операции и сделали прокол в барабанной перепонке. Каждые полчаса ему чистили ухо, делали перевязки, но гной не выходил, и через сутки ему сделали вторую операцию — раздробили кость в черепе за ухом, чтобы откачать гной.
— Мы неделю жили так, с дыркой в голове. Каждый день капельницу делали, уколы антибиотиков 10-кубовыми шприцами. Сын похудел на пять килограмм, — Настя опять всхлипывает.
Через три недели, 2 ноября, Сашеньку выписали. От перенесенной болезни организм его ослаб, воспалились аденоиды, и он стал часто болеть. Удалять аденоиды можно только после трех лет, а пока чуть что приходится принимать антибиотики. Настя каждый месяц возит его в Москву на осмотр. Теперь уже приходится справляться самой, потому что муж ушел на срочную службу. Отсрочка, которую ему дали на время болезни сына, закончилась.
В Серпухове у лора Саша пока не наблюдается.
Настя рассказывает, что в МОНИКИ после операции к ней подошла врач и сказала: «Ну что же вы так запустили отит». Пояснила, что у сына долгое время было воспаление в ухе, его заглушили антибиотиками, но загноение никуда не делось, слизь загустела, поэтому она и не вытекала, когда сделали прокол. Еще бы немного потянули время, и гной попал бы в мозг.
— Я даже не знаю, к какому врачу здесь теперь пойти. К тому, что не увидел у нас отит? — возмущается Настя.
Она ходила жаловаться к заведующей поликлиники на Ногинке, где проходила с сыном медкомиссию в августе. Но что толку? Там только один лор-врач Андрей Голубев, детского специалиста нет. Елена Кузнецова, наблюдавшая раньше Настиного сына, уволилась, с тех пор у них нет даже постоянного участкового педиатра.
— А у сына был раньше насморк? Его когда-нибудь направляли к лору по болезни? — уточняю я.
— Сопли у него часто бывали, но педиатр говорила, что это зубы режутся, — поясняет Настя.
Получается, что лор впервые мальчика осмотрел на медкомиссии перед детским садиком. А через месяц начался весь этот кошмар.
Насте много чего непонятно в этой истории. Например, мог ли лор на медкомиссии не заметить отит и дать добро на посещение детского сада? Почему мальчика направили в Семашко и Подольск, а не сразу в Москву? В итоге было потеряно драгоценное время.
— Вот сижу порой и думаю, за что мне такое? — грустно вздыхает Настя.
Она не хочет судиться с медиками, писать жалобы в прокуратуру и следственный комитет, но ей обидно, поэтому она просит меня опубликовать ее историю.
— Я просто хочу справедливости, — говорит она, — чтобы каждый на своем месте ответственно занимался своей работой. Я хочу, чтобы впредь такое не смогло повториться ни с одним ребенком.
