Каждый серпухович хоть раз в жизни, конечно же, бывал в Серпуховском историко-художественном музее. Любуясь полотнами известных русских и западных мастеров, скульптурами, иконописными образами, мы гордились своим серпуховским музеем, своим родным городом. Но при этом порой даже не задумывались, кто именно положил начало этому бесценному собранию.
Это была женщина с сильным, волевым характером, хозяйственной хваткой, с высоким чувством чести и долга. Требовательный и одновременно грамотный управленец с предпринимательской хваткой, щедрый благотворитель, и горячо любящая мать — все это тесно переплеталось в ее тонкой душе… И даже сегодня, прикасаясь к биографии купчихи Мараевой, не устаешь удивляться и поражаться этой незаурядной личности своего времени. В этом году Анне Васильевне Мараевой исполняется 170 лет со дня рождения.
По новому стилю она родилась 7 февраля («от свидетельства Калужской духовной консистории от 30 января 1845 года о рождении у крестьянина села Топорино Медынского уезда Василия Никитина (по прозванию Волков) и жены Макриды (Макрины) дочери Анны 25 января и крещения оной 26 января 1845 года») в Калужской губернии. Несмотря на то, что родилась в простой крестьянской семье, получила хорошее образование. В 1869 году становится супругой единственного сына серпуховского фабриканта Василия Афанасьевича Мараева–Нефеда (Мефодия). Хотя законным браком не сочетались — не позволяли строгие старообрядческие взгляды. Она была прекрасной женой. Анна Васильевна родила своему Мефодию Васильевичу восемь детей, грамотно вела большое хозяйство.
От крестьян до промышленников
Фамилия Мараевых вошла в историю Серпуховского уезда со второй половины XIX века. В это время в городе и его окрестностях преуспевала промышленная династия Коншиных. Фрол, Василий, Константин и Родион — четыре брата были крепостными графини М. В. Орловой-Давыдовой. И к тому времени, когда в 1839-м братья были отпущены в вольные хлебопашцы (освобожденные от крепостной зависимости на основании указа от 20 февраля 1803 года), Мараевы скопили неплохой капитал, и даже организовали небольшую мануфактуру. При этом Фрол, Константин и Родион оставались быть приписанными к крестьянскому сословию. И только лишь 37-летнему Василию Афанасьевичу, рожденному в деревне Колычево Хатунской Волости Серпуховского уезда, дали «мирской приговор на увольнение в серпуховское купечество».
Василий Мараев (1800-1881) переселяется в Серпухов и поступает на фабрику, принадлежавшую к московским купцам-старообрядцам братьям Федору и Григорию Ереминым. На ручной мануфактуре в деревне Заборье с 1827 года производили миткаль. Суровое тонкое хлопчатобумажное полотно отправляли на продажу в Санкт-Петербург, к купцам Дрябиным. Вначале производство было фактически ручным, но уже к 1843 году на фабрике функционировало 300 станков, трудилось 416 рабочих, а годовой доход составлял 30 тысяч рублей серебром. После кончины купцов Ереминых Василий Афанасьевич выкупает фабрику, доход которой к этому времени увеличился вдвое.
Важная деталь: поступив на фабрику, Мараев, следуя религиозным традициям Ереминых, переходит в старообрядческую беспоповскую старопоморскую общину, центр которой находился на Преображенском кладбище города Москвы. Безусловно, старообрядчество в корне изменит его образ жизни. На протяжении всей своей жизни он пронесет основные принципы христианского человеколюбия, заботясь не только о каждом рабочем, но и о других окружающих его людях. Малым доказательством тому служит сохранившийся документ месячного потребления припасов артелью в 28 человек. Стоимость питания в постные дни в среднем составляла 11 рублей 50 копеек, а в скоромные —16 рублей 5 копеек.
Мараевская мануфактура
Строения фабрики в Заборье были выложены из кирпича, а тепло подавалось по трубам, проложенным на высоте около 3 метров от пола, благодаря чему в просторных цехах постоянно держалась температура от 17 до 21 градусов, а в вечернее время в помещениях включалось газовое освещение. Особое внимание уделяли медицинской помощи. Фельдшер, одновременно являющимся и акушером, вел ежедневный прием на верхнем этаже фабрики, где располагался приемный покой, который представлял из себя разделенную пополам светлую комнату общей площадью в 20 кв. м. В одной части находилась аптека, в другой — помещение для больных. В больничной палате, с изразцовой печью посредине, стояли четыре деревянные кровати с пуховыми подушками, простынями и одеялами из легкого сукна, а самих больных кормили с хозяйской кухни. В целом расходы на содержание покоя доходили до 620 рублей в год, это не считая жалования врачу, фельдшеру, сиделке и служителю. Словом, мараевская мануфактура нисколько не уступала лучшим фабрикам своего времени.
В год ткацкое производство давало до 100 000 кусков миткаля, молескина, бязи и других тканей. Меньшая часть продавалась суровьем, в основном же материал отправляли на дальнейшую обработку. Теперь уже товар Мараева продавался в Москве на Шуйском подворье. С каждым годом мануфактурное производство росло, соответственно доходы увеличивались. В 1869 году Василий Афанасьевич покупает в Москве, в год женитьбы сына Мефодия на дочери компаньона купца Василия Волкова, несколько домов: на Старой Басманной и во втором квартале Лефортовской части.
Молодая вдова
Мефодий Васильевич являлся почетным попечителем общины старопоморского согласия федосеевского толка. Он принимал активное участие в жизни федосеевской общины, занимался благотворительностью. И казалось, что именно Мефодий будет прекрасной сменой своему отцу. Но судьба распорядилась иначе: в 1881-м скончался Василий Афанасьевич, а уже через год скоропостижно умирает Мефодий Васильевич.
Вмиг овдовевшая 37-летняя Анна Васильевна, на руках которой осталось восемь детей, должна была перенимать мануфактурное дело и молочную ферму, продолжить управление домами и земельными участками, а тут еще и судебное разбирательство при вступлении в права наследства, которое растянется на многие годы. Двоюродный брат Мефодия Васильевича купец Филипп Фролович Мараев, оспаривая законность брака не венчанных в официальной церкви старообрядцев Анны Васильевны и Мефодия Васильевича, «совратившихся в раскол», пытается получить наследство своего умершего родственника. Судебные тяжбы будут продолжаться около десяти лет, которые в итоге закончатся отклонением притязаний Ф. Ф. Мараева. Официально наследниками будут признаны дети Мефодия Васильевича, а Анна Васильевна их официальным опекуном.
Именно в эти тяжелые годы Анна Васильевна проявит себя как грамотный хозяйственник, да и просто как человек с сильным и волевым характером. Мараевские ситцы пользуются большим успехом по всей России, мануфактуры в Заборье и Данках выходят на небывалый в то время технологический уровень, и как итог — в 1884 году Анна Васильевна Мараева становится купчихой 1-й гильдии. Но она не желает останавливаться на достигнутом и замышляет строительство в Серпухове особняка. Место для будущего дома выбирает аккурат рядом со своими фабриками в Заборье. И по проекту известного архитектора Р. И. Клейна начинает стройку, а точнее перестройку усадебного дома.
Маленький дворец на маленькой фабричной улице
Строительство будет вестись вплоть до 1896 года. Еще в 1840-х на месте будущего здания музея стоял дом купца Ф. Л. Бескадарова. Это было небольшое одноэтажное строение из кирпича, но на момент его покупки В.А.Мараевым, дом уже был двухэтажным. В непосредственной близи находился другой двухэтажный дом постройки 1850-х годов, также приобретенный в 1859-м вместе с фабрикой Мараевым. На протяжении многих лет здания перестраивались, достраивались, и в итоге, к середине 1880-х годов, представляли из себя одно целое сооружение.
По проекту Анны Васильевны сохраняется первоначальная северная часть дома (1-я половина XIX века), но для устройства междуэтажной лестницы в новом здании жертвуется часть южной стороны дома (2-я половина XIX века). Завершит комплекс особняка заново выстроенная южная часть, которая будет иметь дворцовый характер. Вход в усадьбу был предусмотрен через двор. Посетителей встречало высокое крыльцо в ризалите с металлическим и застекленным навесом. Пройдя через двойные двери, гость сначала попадал в небольшой тамбур, а после в вестибюль с камином и лестницей, ведущей на первый этаж, на котором располагались столовая, парадный зал и жилые комнаты. Позже, в 1919 году, в этом здании будет располагаться штаб Южного фронта, а в комнате юго-западной стороны второго этажа (в комнате хозяйки особняка) поселится член реввоенсовета Иосиф Сталин. Как гласит семейное предание, Анна Васильевна будет умолять Иосифа Виссарионовича не выгонять ее семью из собственного дома, а ее дочь — Ольга Мефодиевна, подарит ему кисет. Но уже 4 сентября 1920 года Мараевых выставят на улицу. Последние годы Мараева будет жить в доме старообрядцев-лесоторговцев Шибаевых на улице Калужской.
Уголок западной Европы в старинном русском городе
Коллекция западноевропейской живописи, приобретенной Мараевой в 1896 году у московского коллекционера Ю. В. Мерлина — чиновника по особым поручениям при московском генерал-губернаторе, до сих пор вызывает споры и вопросы среди историков и искусствоведов. Почему строгих нравов, да притом еще прихожанка старообрядческой церкви Анна Васильевна свершает такую сделку по покупке?
В основном это были живописные полотна, графические работы, скульптуры иностранных авторов XVI–XIX вв., а также картины русских мастеров XVII–XVIII вв., произведения декоративно-прикладного искусства, старинная мебель, керамические изделия — за тысячу экспонатов Мараева платит Мерлину огромную сумму по тем временам. Сам известный собиратель Юрий Всеволодович с трудом расстается со своими сокровищами, но он остро нуждается в деньгах. Имеет место быть, что Мерлин обещал Мараевой в свою очередь помочь в содействии благоприятного решения судебной тяжбы, а может быть Мараева увидела в коллекции выгодное вложение капитала. Тем временем семейное предание и вовсе повествует, что одна из дочерей, Анна Мефодиевна, уговорила мать сделать эту покупку.
Но факт остается фактом: в последующие годы западноевропейская коллекция Мараевой больше не пополнялась, когда собрание древнерусского искусства постоянно увеличивалось.
Церковь Покрова
И, кажется, наконец, судьба стала к Анне Васильевне более благосклонной. К 1897 году на ткацкой фабрике Мараевой трудятся более 800 рабочих, успешно ведется оптовая торговля на Нижегородской и Урюпинской ярмарках… Но снова на ее семью выпадает большое горе — в 1906 году при падении с лошади погибает ее одна из самых любимых дочерей — Анфиса. Анна Васильевна распоряжается все приготовленное приданое отдать на строительство старообрядческой церкви Покрова, которая будет построена неподалеку от особняка Мараевой на улице Фабричная. С двусветным четвериком, перекрытый сомкнутым сводом, увенчанный одной главой храм будет без алтарной части — беспоповцы не совершают литургии, потому Покровская церковь, по сути, являлась часовней. Впрочем, сама А. В. Мараева в прошении на строительство называла ее «молельней с колокольней».
Анна Васильевна будет поддерживать общину старообрядцев-федосеевцев в Серпухове, направляя значительную часть доходов от фабричного дела и торговли тканями. Сюда же, в серпуховскую молельню, передаст собранную ею коллекцию рукописных и старопечатных книг XVI–XIX веков, в частности «Пустозерский сборник» с автографами житий протопопа Аввакума и инока Епифания. Мараева также пожертвует и древние иконы, среди которых и уникальные образа «дониконовского письма» XV–XVII веков, новгородской школы XVI века. Спустя годы, все эти артефакты станут основой собраний древнерусского искусства Серпуховского историко-художественного музея. К слову, сама же Анна Васильевна, сохраняя семейную традицию, останется прихожанкой московской Преображенской общины.
Строительство новых домов для семьи, а также учреждение комплекса старообрядческой молельни требовали немалых капиталовложений. Финансовое положение Мараевых немного пошатнулось, но с началом Первой мировой войны, и, соответственно, с поступлением казенных заказов, ситуация меняется. С заказами работы и, соответственно, хлопот, на фабрике явно прибавилось. Но Анна Васильевна желает служить Отечеству, помогая и лептой, и делом. В 1915 году Мараева открывает в Серпухове госпиталь на 100 мест. Ее дочери Ольга и Анна, внучки Вера и Екатерина Уфимцевы становятся сестрами милосердия и регулярно выезжают на фронт с военно-санитарным поездом.
Октябрьский излом
Октябрь 1917-го коверкает не только государственный строй, политику, экономику, этот год ломает многие людские судьбы. Лавина Октябрьской революции поглощает все на своем пути, отнимая, разрушая, и унижая. Все имущество Мараевой, а это капиталы, фабрики, фермы и дома, с 1918 года подверглось изъятию. Все имущество переходит к фабрично-заводскому комитету. Как потом вспоминали свидетели тех страшных дней, некоторые картины из собрания Мараевой использовались для поощрения работников фабрик.
Но было очевидно: оставлять шедевры в ведении фабрично-заводских комитетов — нельзя. Заведующая отделом по делам музеев и охраны памятников искусства и старины Наркомпроса Н. Троцкая отправляла в адрес серпуховских Жилищного и Уличного советов телеграмму за телеграммой с требованием задержать реквизицию дома Мараевых «ввиду огромной художественной ценности хранящейся в нем коллекции…». В итоге, в конце 1918-го, в особняке Мараевых началось формирование музейных коллекций.
В то время, когда только что созданный музей принимал первых посетителей, Анна Васильевна Мараева обращается к местным властям с просьбой выделения ей и ее семье квартиры в бывшем своем особняке. Она пишет жалобы в Москву, подает документы для рассмотрения во ВЦИК, но… действительность оказывается жестокой — Мараевых выгоняют.
Растоптанные судьбы
Анна Васильевна умерла 23 августа 1928 года в Серпухове. Через весь город бывшие рабочие и служащие мануфактур пронесут на своих руках гроб с ее телом, выражая таким образом свое уважение. Мараеву похоронят в семейном некрополе на Преображенском кладбище в Москве. А 21 марта 1932 года по доносу в рамках операции под кодовым названием «Белые орлы» в Серпухове арестуют дочь Анны Васильевны — Ольгу Мефодиевну. В обвинительном заключении будет говориться, что она, вместе с другими потомками крупных фабрикантов, такими как И. Т. Каштанов, Е. П. Коншина, Н. П. Рябов, тесно связанные между собой, собираются на квартире Коншиной и ведут антисоветскую агитацию. Приговор — лишение права проживать в Московской и Ленинградской областях сроком на три года. Е. П. Коншину и И. Т. Каштанова отправят в Мценск, Н. П. Рябова — в Курск, а О. М. Мараеву сошлют на Соловки. В конце 30-х Ольге Мефодиевне будет позволено жить в Коврове Владимирской области, но последние годы она проведет в родном Серпухове. Дочь Анны Васильевны Ольга Мефодиевна скончается в 1956 году и будет похоронена на старообрядческом кладбище Серпухова.
P.S. Долгое время имя Анны Васильевны Мараевой находилось в забытье, словно кто-то умышленно старался стереть его из памяти Серпуховского историко-художественного музея, из памяти Серпухова. Но время, несмотря на политические перипетии, с присущими им предательством и трусостью, расставляет все на свои места. Сегодня сотрудники СИХМа проводят титаническую работу, восстанавливая биографию Анны Васильевны и ее семьи буквально по крупицам. Покровская церковь, усадьба, являющаяся памятником архитектуры XIX столетия, прекрасная коллекция икон, живописи, произведений декоративно-прикладного искусства — все это бесценное наследие серпуховичей. Музей духовно обогащал, и обогащает по сей день, не одно поколение. И, к большому сожалению, когда мы гуляем по залам, любуясь полотнами Саврасова и Айвазовского, Дезублео Микеле и Яна Янсена, мало кто из нас задумывается: а чем мы можем отблагодарить за этот дар Анну Васильевну Мараеву?
Тем временем, 8 февраля, в торжественный вечер, посвященным 170-летию купчихи Мараевой, в Серпуховском историко-художественном музее познакомятся с новыми проектами памятника Анны Васильевны, который представит скульптор А.А.Смирнов. В настоящий момент пока не решен вопрос с финансированием работ. Но, наверное, будет правильным и справедливым, если на памятник этой уникальной женщине, которая передала богатое наследие Серпухову, деньги соберут именно серпуховичи. Во всяком случае, это будет маленькое, но очень важное торжество исторической справедливости.