Из школьного кружка в науку
— Валерий Николаевич, расскажите, с чего начался Ваш путь в науку?
— Выбор специальности у меня был осознанным. Еще когда я был учеником средней школы, меня привлекали уроки биологии и химии. Биологию у нас преподавал большой энтузиаст своего дела, ветеран Великой Отечественной войны, учитель Александр Алексеевич Кудрявцев. Он вел кружок юных натуралистов, где мы ставили несложные эксперименты по выращиванию растений. Невольно у нас, школьников, возникали вопросы: что собой представляет почва? Почему на ней растут растения? Как управлять их питанием? Эти вопросы привели к пониманию того, что почвоведение и агрохимия — два ключевых предмета, на познании которых строится научное земледелие. Тема меня очень увлекла, и я решил поступать в Тимирязевскую сельскохозяйственную академию.
Мне повезло с учителями. Почвоведение у нас преподавал профессор Иван Сергеевич Кауричев, а блестящие лекции по агрохимии читал профессор Александр Васильевич Петербургский — прямой ученик академика Дмитрия Николаевича Прянишникова. Он-то и пробудил во мне любовь к этой науке. Уже тогда я понял, что хочу заниматься не просто прикладными задачами, а фундаментальными исследованиями.
— А как складывалась Ваша карьера после академии?
— После окончания ТСХА в 1961 году по специальности «почвоведение и агрохимия» я работал в Иркутске, в Институте биологии, а затем в Москве, в Научно-исследовательском институте удобрений и инсектофунгицидов (НИУИФ). Это была великолепная школа! Там работали выдающиеся ученые-носители идей Прянишникова: академик Семен Исаакович Вольфкович, член-корреспондент АН СССР Андрей Васильевич Соколов. Сейчас грустно сознавать, что этого выдающегося института, специализировавшегося на разработке новых технологий производства минеральных удобрений и их агрохимических исследованиях, больше нет.
МК СПРАВКА
В. Н. Кудеяров — автор более 370 научных работ, в том числе 8 монографий и 8 изобретений. Под руководством В. Н. Кудеярова подготовлено 10 кандидатов и два доктора наук.
На волне энтузиазма
— Как Вы оказались в Пущино? Это было осознанное решение?
— Все в жизни строится на случайностях. Я работал на Раменской агрохимической опытной станции. База была прекрасная, но жизнь в маленьком поселке с детьми становилась сложной — школа в пяти километрах, перспектив для детей немного. А в 1966 году на съезде почвоведов в Эстонии я услышал об идее создать в составе Академии наук Институт агрохимических проблем в молодом подмосковном академгородке Пущино.
Мы с супругой сразу же совершили небольшое путешествие в Пущино. Тогда шло масштабное строительство академгородка, возводились институты, жилье, школа, детский сад. Нам тут страшно понравилось! Здесь чувствовались перспективы, дух фундаментальной науки. И хотя на станции в Раменском у меня были все блага, я решил: надо переезжать. Через знакомых я вышел на Виталия Васильевича Буйлова, а он познакомил меня с Виктором Абрамовичем Ковдой — тем самым ученым, который организовывал здесь отдел почвоведения, ставшим впоследствии Институтом агрохимии и почвоведения АН СССР. В 1969 году Ковда взял меня к себе. Я был одиннадцатым по счету сотрудником в отделе.
— Какая атмосфера царила тогда в науке?
— Это была целая эпоха! Эпоха бурного развития. Мы питались энтузиазмом. Никто не думал бороться за гранты — наука финансировалась государством. Пусть скромно, но стабильно. Мы могли планировать свою деятельность на десятилетия вперед, не думая, что мы будем делать дальше, когда кончится срок гранта. Единственное, что нужно было делать, — это работать. Работать, работать, работать. На моих глазах Пущино рос и стал очень узнаваемым и авторитетным научным центром в мире. А потом, с перестройкой, все это очень быстро потухло…
МК СПРАВКА
Крупный вклад В.Н. Кудеяров внес в изучение глобального круговорота углерода, в частности, по почвенной эмиссии диоксида углерода и его балансу на территории России. Главным результатом этих работ явилось заключение о том, что почвенный покров России является территорией абсолютного стока СО2.
Азот, углерод и фосфор
— Над какими основными проблемами Вам довелось работать?
— Я занимаюсь оптимизацией питательного режима почв для получения максимальных урожаев, но с позиций не только агрохимических, а с позиции сохранения и преумножения почвенного плодородия и защиты окружающей среды от загрязнения.
С самого начала Виктором Абрамовичем Ковдой нам была поставлена задача изучать побочные эффекты применения минеральных удобрений. В то время все увлекались химизацией: удобрения, пестициды. А на последствия для среды внимания почти не обращали. Ковда одним из первых в Союзе сфокусировался на этой проблеме и стал ориентировать нас, молодых ученых, в эту сторону. Нам удалось сделать ряд важных работ, которые показали, что не все так благополучно с химикатами и что нужно очень осторожно к ним подходить.
— К чему привело забвение этих принципов в 90‑е годы?
— К катастрофе. В начале 1990‑х годов все рухнуло. Применение удобрений в России упало практически до нуля. Мы получили колоссальные потери в сельском хозяйстве. Но мало того, мы получили потери в природных запасах питательных веществ в почвах. Урожаи стали формироваться исключительно за счет истощения почвенных ресурсов. Питательные вещества с урожаем уходят в города и никогда не возвращаются обратно в поля, в конечном счете уплывая со стоками в океан. Черпать можно не беспредельно, всегда надо компенсировать. А компенсировать возможно только за счет удобрений. Но тогда про это забыли.
— С какой самой острой проблемой сталкивается сейчас российское сельское хозяйство?
— Самая острая проблема — фосфор. Это незаменимый элемент жизни. Он участвует в энергообмене, из него состоит наш скелет. Но его природные запасы очень ограничены. В России есть месторождения, например, Хибинские апатиты, лучшие в мире. Но они разрабатываются уже семьдесят–восемьдесят лет, и их конец может наступить. А мы в огромных количествах экспортируем это богатство, кормим Европу, Африку, а сами применяем мизерные дозы.
Смотрите: внутреннее потребление азотных удобрений и экспорт — разница в три раза. С азотом это не так трагично, его запасы в атмосфере неисчерпаемы. А вот с фосфором — внутреннее потребление у нас минимальное, а экспорт огромный. Мы распродаем национальное достояние, лишая будущие поколения возможности получать высокие урожаи. Если в почве не будет хватать фосфора — жизнь остановится. Его нечем заменить. Это большая проблема.
МК СПРАВКА
В 2005 году за цикл работ «Агрохимические и экологические аспекты исследования круговорота азота и применения азотных удобрений» В.Н. Кудеярову присуждена премия РАН им. академика Д.Н. Прянишникова.
— Вы также много лет занимаетесь проблемой углерода. Почему это важно?
— Сейчас все говорят о парниковых газах и климате. Но чтобы правильно строить политику, нужно точно знать углеродный баланс страны. По нашим расчетам, территория России является донором кислорода в биосфере. Наши таежные леса и болота — накопители углерода, они связывают углекислый газ и выделяют кислород. В нынешней международной обстановке очень важно доказать, что наша страна является именно таким экологическим донором.
Но есть и другая сторона: при неправильной эксплуатации почвы теряют органический углерод, который накапливался тысячелетиями. Он уходит в атмосферу в виде CO₂. Поэтому так важны технологии, позволяющие экономно расходовать углерод почвы.
Наука как призвание
— Что лично Вас мотивирует продолжать заниматься наукой столько лет подряд?
— Понимаете, я уже не могу иначе жить. Я не могу просто сидеть дома. У меня нет другого хобби. Я привык в молодости всегда и везде работать: работаешь дома, работаешь в институте. Наука — это мое основное увлечение и развлечение.
— Что бы Вы посоветовали молодым людям, которые только собираются связать жизнь с наукой?
— Вопрос непростой. Молодой человек ищет себе место в жизни. Ему нужно создать семью, растить детей, нужны гарантии: жилье, достойная зарплата, чтобы жить на современном уровне. Энтузиасты, которым просто интересно, есть, но их меньшинство. Раньше был массовый приход в науку, сейчас нет. Нужно быть готовым к трудностям, к тому, что придется очень много «вкалывать». Это не каждый может. На моих глазах молодежь приходит, поработает немного и уходит.
— О чем Вы мечтаете в профессиональном плане?
— Мечтаю, чтобы к ученым стали больше прислушиваться. Чтобы те данные, которые мы получаем многолетним трудом, ложились в основу важных решений. Мы много раз говорили о проблеме деградации почв. Нас выслушивают, но делают по-своему. Во главе угла часто стоят интересы промышленников, которым важен экспорт. А сельхозпроизводитель не может купить удобрения по тем ценам, которые они предлагают. Нужны госсубсидии. И слава Богу, в последние годы их стали давать, и урожаи сразу пошли вверх. В 2022 году в стране получили рекордные сто пятьдесят миллионов тонн зерна! Это стало результатом понимания, что надо самим обеспечивать продовольственную безопасность. Но нужно не только говорить лозунги, а вкладываться в землю.
— Ваш главный вывод за более чем шестьдесят лет в науке?
— Главное — работать честно. У меня за жизнь написано около четырехсот работ. Я не могу сказать, что какая-то была сделана зря. Если я пишу, то делаю это так, чтобы мне не было стыдно за эту работу. Чтобы за каждую строчку я мог ответить. Наука — это не гонка за публикациями. Это служение. И пока есть силы, я буду служить науке.