— Это был первый день моей службы, — вспоминает Дмитрий Степанович Мишенин, — накануне у меня состоялась встреча с начальником уголовного розыска Аркадием Ивановичем Булановым, который мне сказал: «Приходи в понедельник на совещание, там мы тебя всем и представим». Отделение милиции находилось на улице Театральной, и мой путь лежал через парк им. Олега Степанова. Вот иду и вижу: на центральной аллее милиция, народу темень... Ну я, уже чувствуя свою причастность к органам внутренних дел, подхожу и спрашиваю: «Что случилось?» А один мне так и говорит: «Отходи отсюда!» «Я — работник уголовного розыска!» «Какой ты работник уголовного розыска?! Как фамилия? Мы тебя не знаем». Ну меня с места преступления и прогнали. Было одновременно и обидно, и смешно...
Спустя годы Дмитрий Степанович Мишенин станет настоящей легендой уголовного розыска Южного Подмосковья, а о его громких задержаниях будут писать районные и областные газеты. Впрочем, доблестный путь Мишенина служению Отечеству начался практически с детства, когда территорию Советского Союза захлестнула коричневая чума.
Великая Отечественная
22 июня 1941-го года... Юноши и мужчины потянулись в военкоматы. Дмитрий, как все советские мальчишки, тоже хотел отправиться на фронт, чтобы со всеми вместе бить фрицев. Но тогда он только-только окончил шестой класс, к тому же в его семье катастрофически не хватало средств для существования — росло шестеро детей. Дима был вторым по старшинству, вот 13-летний парнишка и отправился учиться сначала столярному мастерству, а потом уже шоферскому делу.
Было голодно... однако трудности только сплачивали семью Мишениных, поэтому в доме искренне радовались каждой копейке, которую приносил Дима — война научила даже в малом находить счастье. Подходил к концу 1944-й год, Верховный Главнокомандующий издает приказ о мобилизации в армию всех, кто родился в 1927-м году и кому уже исполнилось семнадцать лет. Но вот снова незадача: до семнадцати Диме не хватает всего лишь двух месяцев. И все же 2 ноября он собрал вещи и отправился в военкомат — упертый характер.
— Мне говорят: «Тебе еще нет семнадцати лет, иди домой!» А я: «Да уж скоро будет». «Не можем взять!» Тут начал их упрашивать, они направили к военкому. Пошел. Объясняю ему, что очень хочу на фронт, что все мои друзья уже служат. Военком подумал, а после и говорит: «Мать с тобой пришла?» Киваю. «Зови ее сюда!» Заходит мама, он ее спрашивает: «Вы знаете, что ваш сын хочет идти в армию?» Она отвечает: «Да пусть идет! Что же он тут один останется?!» После чего тот поворачивается ко мне и говорит: «Пиши заявление, что хочешь пойти добровольцем».
Отправили в Реутов, в дивизию имени Дзержинского. НКВД СССР — элитные войска. По воспоминаниям фронтовика, до этого его проверяли как говорится от и до (на профессиональном языке это называется оперативной установкой). Трудовая книжка у новобранца была хорошая, да и характеристику соседи и коллеги Дмитрию Мишенину дали положительную. Два месяца он вместе с другими учил строевую подготовку, овладевал оружием, а потом в часть приехали так называемые «покупатели» для отбора нужных специалистов.
— Нас всех выстроили в ряд, спрашивают, имеются ли шофера. Но я-то только лишь учился вождению, о чем и сообщил. «Стажерка есть?» Протягиваю книжечку, а там оценки хорошие стоят. «На какой машине ездил?» — спрашивают меня. «На ЗИС-5», — отвечаю. «Выходи из строя!» Нас собрали, отвезли на окраину Москвы, где стажировали на американских «Студебеккерах», а потом уже отправили в Архангельск. Там загружали на эшелоны американскую технику, а именно «Шевроле», «Виллисы», делали для них подпорки, закрепляли, чтобы во время движения машины не пострадали. Вместе с машинами последовали во Львов, где на заводе по ремонту танков их переоборудовали под «Катюши», устанавливая специальные полозья. Далее те самые машины перегоняли к линии фронта.
Когда вся техника была переправлена, Мишенина посадили за руль ЗИС-5. В составе колонны он доставлял на передовую боеприпасы, продукты, а обратно с полей сражений вывозил раненых. Здесь, во Львове, он и встретил День Победы, а через два дня пришел приказ отправляться в Москву. Теперь все готовились к параду Победы.
Начались бесконечные репетиции, рядовой 10-го мотострелкового полка МВД СССР первой дивизии им. Дзержинского Мишенин управлял ЗИСом с прицепленной к нему сорокапяткой — 45-мм противотанковой пушкой. Репетиции шли в основном по ночам, при строгом соблюдении дисциплины. Мастерство оттачивали до автоматизма, так что, по воспоминаниям ветерана, тренировки были изнурительными. Но вот, наконец настало 24 июня, и участники парада предстали во всей своей красе на Красной площади.
— Стою в форме около своей машины. Тут две девчонки с восторгом и говорят: «Ой, смотри-ка, наш парень серпуховский!» Я им тихо говорю, что их не узнаю. «Да мы же в парк вместе ходили!» Мне так хотелось их обо всем расспросить, но нам строго-настрого запрещалось разговаривать во время парада. Сталина видел, но издалека. Глазеть нам тоже не разрешали.
Дмитрий Мишенин был награжден орденом Отечественной войны 2-й степени и медалью «За Победу над Германией».
Бандеровцы и воры с железной дороги
Всего два дня побыли в Москве и снова на службу. Дело в том, что война для Дмитрия Мишенина не закончилась: прикрепленный к оперативной группе НКВД, на протяжении нескольких лет он вместе со своими сослуживцами будет вести ожесточенную борьбу с националистами Западной Украины. По воспоминаниям ветерана, националисты отличались от фашистов особой жестокостью: бандеровцы грабили крестьян, насиловали женщин, с особым цинизмом убивали тех, кто пытался им противостоять. Поэтому среди местного населения было много таких, кто оказывал всяческую помощь народным комиссарам в уничтожении этих бандитов.
— Многих мы задерживали, привозили в штаб. Бандеровцы орудовали только так! Сколько наших ребят погибло в борьбе с ними... Помню, поступила информация о том, что ночью в одном из крупных сел, расположенном в лесном массиве, бандиты напали на стоявший там отряд НКВД. Нас направили на выручку. Едем, а кругом лес, темень непроглядная. Дорога петляет. Вдруг в свете фар мы увидели большую спиленную ель, которая полностью перегородила нам дорогу. Я резко по тормозам. И сразу же со всех сторон по нам открывают огонь. Солдаты выскакивают из кузова, рассредотачиваются, занимают круговую оборону. Хватаю из-за спинки сиденья свой карабин, выпрыгиваю и ложусь около переднего колеса. Гляжу: вспышки то слева, то справа, то спереди, то сзади. Думаю, куда стрелять, где враги? В темноте же можно и по своим попасть. Я карабин закинул на спину и пополз. Смотрю, полянка небольшая, а на ней стоит повозка, запряженная лошадью, и рядом с ней никого нет. Вдруг слышу, что с противоположной от моей машины стороны через кусты кто-то ломится. Вскидываю карабин и стреляю на звук. В ответ длинная очередь. Первый раз я в такую переделку попал, а мне тогда-то всего семнадцать было.
Два года Дмитрий Мишенин принимал участие в ликвидации бандформирований, а когда деятельность националистов была окончательно пресечена, его часть отправили в Москву. Но дорога не обошлась без приключения. Эшелон шел не пустым: в столицу переправляли технику, материальные ценности. В одном из вагонов находились емкости с топливом и запчастями для автомобилей — в послевоенные годы все это считалось огромным дефицитом. Охранять эти материальные ценности было доверено Мишенину: «Вагон никому не открывать, никого не впускать».
— Сижу с карабином внутри. Остановились. Стоим. Остановка явно затянулась. Вдруг кто-то ко мне стучит: «Мы проверяем вагон, что-то у вас неисправно, открывайте!» — слышу. А я отвечаю: «Идите к начальнику состава и там все выясняйте, не открою». Тишина. Прошло какое-то время, я выглядываю, а никого и нет. Ни тех, кто стучал, ни самого состава. Стоит мой вагон один-одинешенек. Потом уже мы узнали, что в числе злоумышленников был сотрудник железнодорожной станции. Мой-то вагон последним был, вот он его и отцепил. День стою, второй, меня никто не ищет, не кормит, а я даже не знаю, в каком городе нахожусь. Смотрю, проходят крестьяне. Прошу их сообщить начальнику станции обо мне. Они и говорят: «Сынок, ты, поди, голодный. Сейчас мы картошку сварим и вернемся». Вернулись. У нас в вагоне еще и солидол американский был. Так вот, добавил я его вместо масла. Вкусно! Потом уже пришел представитель железной дороги, связались с комендатурой. С горем пополам меня отправили в столицу. Правда, командир мне объявил благодарность за то, что я сохранил все материальные ценности, и дал отпуск на 10 дней, хоть родных повидал.
От школьника до милиционера
Демобилизовался Мишенин только лишь в начале 50-х годов. Вернулся в родной Серпухов. В срочном порядке нужно было наверстывать упущенное, и ветеран Великой Отечественной войны снова сел за парту вечерней школы. Днем работал инструктором по вождению в автошколе, а вечером постигал школьную программу.
— В классе был старостой, — вспоминает Дмитрий Степанович. — Бывало, сидим на уроке, а хулиганы подходят к нашим окнам и начинают стучать по ним, кричать, срывать занятия. Я сидел за одной партой с Женей Жуковым. Вот и говорю ему: «Женька, пошли. Надо поймать этих». Мы выбегаем, хватаем их и прямо к директору. В общем следили за дисциплиной. Вот однажды вызывает меня директор и говорит: «Садись и слушай, тут ко мне приходили из милиции. Им нужны молодые люди с положительной характеристикой. Условия хорошие. Два года учиться нужно будет в школе милиции, диплом дадут об окончании. Соглашайся!» Я подумал и решил отказаться: «Зачем мне это?!» Выхожу из кабинета, а Женька меня и спрашивает, мол, зачем вызывали. Я, так мол и так, а он: «У меня брат Петька в ГАИ работает. Знаешь, как ему нравится! И ты в Госавтоинспекцию иди». Ту-то я и подумал, мысль верная. Я — шофер первого класса, инструктор по вождению, и грамоты за службу имеются. Почему бы не пойти? Согласился.
Отправили в Каунасскую школу милиции. В этой спецшколе Дмитрий Мишенин учился ориентироваться в сложной обстановке, находить контакт с людьми — всему этому обучали будущих милиционеров. Ну и, конечно же, уделяли особое внимание юриспруденции и физической подготовке. И вот, отучившись два года, он вернулся назад. Только вот со службой в ГАИ не получилось, там не оказалось свободных должностей. Молоденького милиционера определили в уголовный розыск, первый рабочий день которого начался с того самого неприятного приключения в парке Олега Степанова.
— Прихожу я к начальнику розыска, он и говорит, что в парке произошло убийство. Тут и оперативники подтянулись, среди которых был и тот самый Семичаслов, который отправил меня восвояси. Ох, видели бы вы его лицо!
А через несколько дней, проходя мимо рабочего стола руководителя уголовного розыска, Мишенин увидел маленькую фотографию с фабричного удостоверения, которую обнаружили недалеко от места убийства. Оказалось, что этого парня с фотографии он хорошо знает. Дело в том, что будучи инструктором по вождению в автошколе, Дмитрий Степанович часто подбрасывал до Оки мальчишек. Одного из них молодой сыщик и вспомнил по фотографии. Немедленно отправились к парню домой, на ул. Красноармейскую. Но тот, оказалось, отправился на практику в Ногинск. Группа из трех оперов последовала на другой конец Московской области, среди них и Мишенин.
— Я коллегам предложил сначала самому поговорить с парнем. Те согласились, — вспоминает он. — Славик меня сразу же узнал, даже обрадовался. Тут же и рассказал все как было. А история была такова: играли они в футбол на стадионе «Труд», выиграли. Каждому из победителей дали премию, по двадцать рублей. Решили отметить победу в парке. К ним подошли двое, по виду приблатненные. Последние стали задираться, началась словесная перепалка. Ну мой знакомый встал и одного оттолкнул. В итоге он даже не успел опомниться, как ему засветили в глаз, а все друзья-футболисты мигом разбежались. Идет парень по аллее, весь расстроенный, тут он и встречает своего бывшего соседа.
После очередной отсидки неоднократно судимому по кличке Мыган было запрещено жить в Серпухове, поэтому он и поселился за 101-м км, а именно в Заокском районе Тульской области. Бывший заключенный поинтересовался, кто обидел парня, Славка все и рассказал. Тот попросил показать обидчиков. Идут они по центральной аллее парка, тут со стороны и выходят те двое. Мыган и говорит: «Славка, есть нож?» «Есть!»
Первое раскрытие
Парень полез в карман за перочинным ножом, видимо, в этот момент фотография, по которой молоденький опер Мишенин вышел на след убийцы, и выпала. А далее события развивались по следующему сценарию: Мыган догнал обидчиков. «За что моего друга обидели?». «А ты кто такой?! «Пойдем, поговорим!»... Бывший заключенный, не говоря ни слова, ударил одного из парней ножом в горло.
Преступника задержали сразу же по свежим следам, вскоре состоялся суд. А у Мишенина были впереди десятки раскрытий. Но ни одно преступление не походило на другое. Поэтому в каждом случае оперу приходилось действовать нестандартно, да и вообще о каких стандартах в уголовном розыске могла идти речь? Только вот ссадины и раны Дмитрию Степановичу не удавалось скрыть от своей супруги, особенно после неудавшихся покушений. Зинаида Павловна, врач по образованию, была его личной медицинской сестрой — делала перевязки, ставила компрессы и в глубине души очень переживала за мужа, который даже после того, как стал заместителем начальника милиции, неизменно следовал своему принципу — присутствовать на месте каждого преступления и по возможности участвовать в задержаниях. А преступности в городе хватало.
— У меня тогда выходной был, — вспоминает бывший оперативник, — Тут раздается звонок из дежурки: поступила информация, что на Ногинке убили и расчленили женщину. Что делать? Из руководства никого нет. Поехал. Ко мне подходит одна местная жительница и рассказывает, что на днях ее соседи сильно ругались. Отправились по адресу. Установили, что в указанной квартире живут трое: муж с женой и теща. Мужик тот пьяница, супруга лежит в больнице, а вот где находится теща, никто не знает. Решили вскрывать квартиру, позвали слесаря. Открываем дверь, а там везде кровь. Все осмотрели, зафиксировали. Осталось разыскать подозреваемого. В паспортном столе сообщили, что у хозяина той злополучной квартиры брат живет в районе улицы Чернышевского. Поехали. Взяли мы его прямо в окровавленной одежде, мертвецки пьяным. А потом нам из Москвы сообщили, что в электричке обнаружили чемодан с частями человеческого тела и одеждой.
Карманников доставил на такси
Это произошло в начале 60-х годов. Старательного и напористого инспектора Мишенина уже заметили и в 1960-м году назначили старшим инспектором уголовного розыска. Председателем серпуховского суда была Серафима Юрьевна Баринова — человек очень известный и уважаемый в городе. В тот день женщина получила зарплату и отправилась в «Детский мир», который находился на площади Ленина, чтобы купить сыну костюм. Серафима Юрьевна, внимательно рассматривая товар, и не обратила внимания на двоих мужчин, которые ждали подходящего момента. И вот они незаметно подошли к ней и из висящей на руке сумочки аккуратненько вытащили все деньги и дали деру. Только лишь на кассе женщина обнаружила пропажу кошелька и начала кричать. «Я видела, как они вытаскивали у вас кошелек, — чуть не плача, сказала кассирша, — их было двое. Но я так испугалась, поэтому ничего вам не сказала».
А в это время оперуполномоченный Дмитрий Мишенин находился на приеме у врача. Накануне в огороде он поранил руку, поэтому пришлось брать больничный. Прямо из больницы он отправился на службу, так как было необходимо сдать табельное оружие. Однако Петр Григорьевич Сметанников, возглавлявший серпуховский розыск с декабря 1963 по октябрь 1966 года, немного хмурясь, решил внести свои коррективы в больничный режим подчиненного: «Болеть будешь потом, а сейчас мигом несись в «Детский мир». Потом тебе вышлем подмогу».
Молодой оперативник пулей помчался на площадь, где узнал о всех подробностях криминальной драмы. Оценив обстановку, сыщик отправился на автостанцию, которая располагалась в трех минутах ходьбы от магазина (тогда площадь Ленина была самым оживленным уголком Серпухова). Тут сыщик и заприметил двоих, которые очень соответствовали описанию, те выходили из кафе, где приняли на грудь. Обменявшись парой фраз с таксистом, двое последовали к табачному киоску. Тут-то водитель такси и рассказал, что пассажиры собираются ехать в Тулу... Но подмоги так и не было, поэтому пришлось действовать одному. Вдруг у Дмитрия Степановича созрел план. «Ребята, — обратился к преступникам таксист, — вы не против, если паренька с нашей базы подкинем до вокзала?» «Валяй!» — вальяжно сказали те. Они, довольные успешным исходом дела, ничего не подозревая, развалились на автомобильных сиденьях. «Только, пацаны, я на секунду заскочу на почту, конвертик закину и поедем. Это пара секунд», — попросил «паренек с базы».
Тогда дежурная часть милиции располагалась на площади Ленина, аккурат, рядом с почтовым отделением. Так что через пару минут таксист уже тормозил перед дверями здания милиции. Мишенин, выйдя из салона авто, выхватил табельный пистолет и произвел два выстрела в воздух. Услышав это, выбежал дежурный и преступников взяли под белы рученьки.
— Карманников я доставил к дежурной части с комфортом, прямо на такси, — улыбаясь, вспоминает ветеран. — Такого никто не ожидал, да и я, впрочем, тоже.
Серафима Юрьевна в это время вовсю давала показания, вспоминая, как все произошло. Она пояснила, что на одной десятке значилась надпись чернилами. Преступники же не успели потратить всю свою добычу, поэтому тот самый меченый червончик и был обнаружен среди других купюр в кармане гастролеров.
— Если бы мы оперативно не поймали этих карманников, то большого скандала нам было бы не избежать, — говорит Дмитрий Степанович. — Вы только представьте: председателя серпуховского суда обчистили средь белого дня! Областное руководство нас за это точно по головке бы не погладило.
Прекрасно понимая, что преступный мир совершенствует свои методы работы, Дмитрий Мишенин решает поступать в высшую школу МВД СССР, чтобы усовершенствовать свои навыки. Учебу, естественно, совмещал со службой — упертый характер.
— В кабинете никогда не отсиживался — убийство ли, кража из поселкового магазина — я всегда сам выезжал на место преступления, — резюмирует ветеран МВД.
Так Дмитрий Степанович Мишенин и дослужился до подполковника, а с 1966 года он был назначен начальником угрозыска. За оперативную работу ему вручили знак «Заслуженный работник МВД СССР». На заслуженный отдых сыщик ушел в 1983-м году, однако на протяжении многих лет до сегодняшнего дня он пронес воспоминания о своей службе, которая стала его судьбой.