Благородный вид спорта
— Панкратион называют «древнегреческим ММА». Чем этот вид спорта отличается от других единоборств?
— Панкратион — это изначально ММА — вид спорта, в котором практически не было правил. Потом он переродился в гладиаторские бои, если вспомнить историю Древней Греции. В итоге все вылилось в то, что он разделился. В разных странах стали развиваться борьба, удары ногами, руками — все разошлось по разным направлениям. Некоторое время панкратион как вид спорта был подзабыт.
А в современном мире он опять начал возрождаться, и сейчас в панкратионе, в отличие от ММА, нет добиваний лежачего соперника. У спортсмена вырабатывается гуманное отношение к конкуренту. Когда мы стоим, можем наносить удары руками и ногами, а в партере (когда упали — прим. «МК») — только борьба.
Когда есть добивания — нет развития борьбы. Всегда проще взять и начать добивать. В панкратионе этого нет. С одной стороны — гуманность, воспитание: лежачего не бьют. И раз нет ударов, надо уметь бороться — отрабатываем с ребятами эти навыки.
Есть профессиональный панкратион — это один в один ММА. По моему мнению, ММА — больше для профессионалов. Панкратион — благородный вид спорта, который позволяет человеку всесторонне развиваться.
— Говорят, что хороший тренер должен пройти путь спортсмена. Расскажите, с чего все началось у Вас?
— В начале 80‑х занимался на стадионе «Спартак»: делал перевороты на турнике и упал. Ко мне подошел мужчина, спросил, нужна ли помощь. Так я познакомился со своим будущим тренером по карате Михаилом Волковым.
Тогда этот вид единоборств был запрещен. Мы делали вид, что занимаемся физкультурой. К слову, Михаил недавно привел ко мне в секцию своего внука. Параллельно я занимался боксом. После армии продолжил тренироваться.
Помню, как один парень (старший ученик Михаила) из секции, Сергей Жигулин, сказал мне: «Давай, Олег. Тебе надо быть тренером». Я сомневался, но его посыл внушил мне уверенность. Это был 1994‑й.
— И это стало главным толчком к тому, чтобы быть тренером?
— Мы просто любили боевые искусства. Приятно делать то, что нравится. До этого работал на фабрике мастером производства, пробовал заниматься бизнесом: магазин, палатки — как все в 90‑е… Все было нормально, но как-то не по душе. Когда поступило предложение стать тренером, понял: мое.
«Спорт развивался вопреки всему»
— Вы стали тренировать в непростое для страны время — 90‑е… Удалось набрать группу желающих?
— Всегда работал в Большевике. Помню первый набор — почти 120 человек, которые пришли в один день. Желающих было очень много.
— А как же финансовый аспект?
— После того, как из мелкого бизнеса перешел к тренерской деятельности, денег не стало. Зато была удовлетворенность и радость на душе: я работаю с детьми, занимаюсь любимым делом. На еду хватало… Как ни странно, это был такой момент, когда в стране все разваливалось, а у нас (в спорте — «МК») все начинало процветать.
И была цель: не деньги, а развитие спорта. Мы устраивали соревнования, проводили сборы, ходили в походы — все это было бесплатно. Спорт развивался вопреки всему. В нашем клубе «Единство» было семь тренеров, у которых занимались более тысячи человек. Сейчас, наверное, такое количество занимается у всех тренеров в городе.
— Работали от рассвета до заката?
— Наоборот. Работал даже меньше, чем сейчас. Были большие группы — по 40 человек, в сентябре доходили до 60… Мощная работа, много желающих заниматься, а тренером никто быть не хотел из-за маленьких зарплат.
— Во Дворце спорта «Надежда» тренируете с момента его открытия?
— Да, а в целом в Большевике тренирую почти тридцать лет. Ученики приводят своих детей, скоро и внуки пойдут. Здесь уже идет преемственность поколений.
— Если сравнивать нынешнее поколение и детей из 90‑х — это разные люди?
— Раньше целеустремленность была больше. Но дети талантливы и сейчас. Просто стало много отвлечений, в том числе и мобильные телефоны. Жизнь стала более спокойная. Менталитет меняется. Раньше не было такого, чтобы родители устраивали детей в три-четыре секции. И кружков столько не было…
А теперь больше возможностей. С одной стороны, это хорошо. Но, на мой взгляд, когда ребенок занимается в нескольких местах, значит он нигде нормально не занимается, расширяет лишь общий кругозор. Считаю, что лучше познать глубину в чем-то одном, чем все — на поверхности.
— А если говорить о мотивации — какое поколение проще было заинтересовать?
— В 90‑х детей не надо было заинтересовывать. Мотивация была у всех, поскольку жизнь была другая. Детей не нужно было заставлять тренироваться. Сейчас же воспитанникам каждую тренировку напоминаю: «Вы хотите тренироваться, вы пришли тренироваться». Иначе они просто могут забывать (улыбается — «МК»).
И родители стали более бережно относиться к детям, забывая о том, что все время нельзя говорить «да». Потому что когда им будет 18 лет, законодательство скажет «нет». А они к этому не привыкшие…
— Как мотивируете ребят — что делаете или говорите?
— Самая главная мотивация — это дружба между детьми и определенные отношения тренера и учеников. На тренировку должно хотеться идти. А моя задача — создать эмоциональные условия, где физическая нагрузка воспринимается радостно — позитивный настрой. Детям должно быть хорошо на тренировке.
Поэтому я против, когда родители заставляют идти поневоле. Другое дело, когда ребенок хочет заниматься, но ленится — тут надо подтолкнуть, потом сам «спасибо» скажет. А дисциплина, которая есть на занятиях, всегда пригодится, со временем переходя в самодисциплину — когда человек понимает, что ему надо в жизни и как этого добиться. После занятий спортом дети привыкают, что надо трудиться, а когда тяжело — надо это преодолевать и достигать целей в любой области.
— Тренер — это человек, который дает не только технику, а работает еще наставником, психологом?..
— Техника — не так сложно. Это возможность приложить свои усилия. А вот психология… Чем человек живет? Кто-то занимается любимым делом или научился любить то, что надо делать (это еще сложнее) — вот этому мы и учимся.
Простой пример: какой-то прием не получается и спортсмен не имеет желания его отрабатывать и использовать в поединке. Сначала достигаем понимания: надо делать. А не получается потому, что не развиты мышцы.
Если поделаем подводящие упражнения и разовьем мышцы, вдруг окажется, что прием начинает получаться и как следствие — нравиться! Начинаем с самого нуля и достигаем того, что спортсмен начинает побеждать с помощью этого приема, хотя раньше даже отказывался его отрабатывать. Этот опыт входит в сознание: можно поработать и все меняется, даже появляется желание и радость.
— Дети это понимают?
— Каждое занятие тренер своим настроем и определенными небольшими объяснениями, так как много говорить нельзя (улыбается — «МК»), показывает: мы вместе, мы команда. Тренер действует как лидер, закладывая фундамент в подсознание. «Дойти» может и через десять лет, но главное, что материал внутри уже есть.
Игра в эмоции
— Тренировать — это больше отдача?
— Тренер отдает так, чтобы был отклик. Когда ребенок «взял» — это и есть отдача. Зерна посеяны…
— С какого возраста лучше всего отдавать детей в панкратион?
— У меня занимаются ребята с 4–5 лет. Конечно, никаких боев в этом возрасте нет, делаем упор на физподготовку, гибкость — все в игровом варианте. Постепенно дети привыкают. Как маленькие львята, которые обучаются взрослой жизни, играя друг с другом. Нулевая ступенька, чтобы детям нравилось заниматься.
Положительные эмоции — самое главное. С этим настроем провожу тренировки во Дворце спорта «Надежда» (спортивная школа «Зубренок») и ДК «Россия».
— Панкратионом приходят заниматься и мальчики, и девочки?
— Да. И девочки более добросовестно ко всему относятся, у них и результаты лучше. Они умнее, красивее и сильнее (улыбается — «МК»). А на тренировках девочки борются с мальчиками… Конечно, те ребята, кто посильнее, работают аккуратно.
— Вы производите впечатление спокойного и уравновешенного человека. Это иллюзия?
— Я спокойный и уравновешенный. Но тренировка — это некая игра, где я могу быть резким, взрывным, крикнуть, потом продолжить спокойно объяснять. Только что я повысил голос, и было ощущение, что обрушился весь мир.
И тут же говорю: «Молодец, все хорошо, продолжай». Это игра в эмоции. Детям по природе не присуще концентрироваться, поэтому никогда не надо злиться по-настоящему, необходимо понимать: перед тобой ребенок.
— Но «подбодрить» можете?
— Сто процентов! Бывает, что обучение сопровождается полезными физическими упражнениями. Когда ребенок отвлекается или балуется, говоришь: «50 раз отжаться». После выполнения ребенок в течение нескольких секунд внимательно смотрит и все слушает. Такие задачи полезны и помогают сконцентрироваться. Возможно, воспитанник будет много раз дополнительно отжиматься. Тогда у него и руки окрепнут, и внимание сосредоточится (улыбается — «МК»).
— Что самое сложное в работе тренера?
— Когда приходят ребята, которых родители заставили тренироваться. Пытаюсь их замотивировать, но они не хотят уже изначально. Как правило, спустя какое-то время разговариваю с родителями, чтобы они забрали детей. А если человек, какой бы он ни был ленивый, хоть немножко что-то делает, тогда все нормально, есть что развивать.
— Если родители заставляют, то ничего из этого не выйдет?
— Не всегда. Был случай, когда шестилетнего мальчика привели на тренировку, а он сидел в углу. Объяснил родителям ситуацию, мы выбрали путь — пусть сидит, наблюдает. Впитывает движения других ребят, видит эмоции. Через три месяца он начал делать разминку. Через год у него появилось желание тренироваться.
Отжаться полтора раза
— Что эффективнее работает — понимание, наказание или поощрение?
— Все должно быть вовремя и в какой-то мере, разной для каждого. У меня бывают такие «наказания»: отжаться полтора раза. Дети смеются, понимают, что это не так трудно, но делается акцент на том, что ученик не был внимательным.
Такие меры принимаю, когда ребенок отвлекает детей от тренировок или отвлекается сам. Это не наказание, а тренировочный процесс перевода внимания человека на то, что он пришел заниматься.
Тренер должен воспитывать, «питать» правильными знаниями и отношением. Но как бы я кого не ругал, есть установка: в конце тренировки все должны быть на позитиве. Похвалю ребенка, даже если не за что. Дети похвалу понимают: мол, все хорошо, тренер за меня. Самая большая проблема — если ребенок лишится занятий из-за негатива. А чтобы обучение продолжалось, должно быть желание.
— Тогда тренер может сказать: «Это победа»?
— Для меня главное, чтобы человек изменился внутри. Например, ученик на тренировке или соревнованиях, будучи недовольным судейством или самим собой, бросал шлем, психовал… А потом проходит год-два, и он спокойно начинает воспринимать любую ситуацию. Это и есть главная победа.
Иногда кажется, что жизнь несправедлива. Но…учу воспринимать события так, чтобы суметь разглядеть справедливость. Например, даже когда засудили. Да, мы пойдем и спросим у жюри, можно ли пересмотреть результат. При этом будем вести себя культурно, не кричать и не буянить. Если нет — поблагодарим и уйдем. И продолжим дальше жить и тренироваться.
— И все-таки хотелось бы вернуться к «внешним» достижениям. Расскажите о своих звездах?
— Рустамбек Курбонов тринадцать лет из своих семнадцати занимается единоборствами. Когда он был маленьким, ездили на разные соревнования, во многих из которых одерживал победу. В позапрошлом году стал чемпионом мира по АРБ, был двукратным чемпионом России по панкратиону, чемпионом Московской области по тайскому боксу…
Когда есть цель — все получится
— Бывают такие моменты, когда ребята теряют веру в себя?
— Лучше, чтобы такого момента не было. Когда человек теряет веру, то он не приходит на занятия. И теряет связь с тренером. А если ходит на тренировки и потерял веру — это не считается. Тут просто нужно продолжать работать.
— Что считаете самым сложным на пути к спортивным успехам?
— Удержать цель. Сегодня человек на эмоциях, готов тренироваться два раза в день. А завтра остывает и забывает про это. Помнить о цели хотя бы несколько лет — это самое сложное. Отрабатывать каждую тренировку с таким азартом, как будто только вчера пришел заниматься.
— Цель — это что-то конкретное? Например, победа?
— Внешнюю цель всегда проще обозначить — например, стать КМС или мастером спорта. Дальше мы уже сталкиваемся с внутренними проблемами — где-то нам лень, где-то боль надо преодолеть.
Кто-то приходит за компанию с друзьями, других обидели в школе. Подбадриваю ребят и объясняю, что уже через пару лет с ними все захотят дружить и за руку здороваться. Победа на соревнованиях, победа над собой — это цель.
Если нет цели, не будет прогресса в боевых искусствах. Кто выступает на соревнованиях и хочет стать чемпионом — у такого спортсмена развитие ускоряется. Он за год достигает того, чего не сможет сделать и за пять лет тот, кто не имеет цели. А когда есть цель — все получится.
— Что в итоге ребятам дают занятия панкратионом?
— Все стандартные качества: уверенность, спокойствие, дисциплинированность… Один из важных моментов — они обретают в этом кругу друзей. Тренируются в команде, и часто бывает, что эта дружба — на всю жизнь.
— Как видите развитие панкратиона в Серпухове?
— Мне как президенту Федерации хочется, чтобы стало больше тренеров по панкратиону. Пока у нас две команды.
— Чем любите заниматься в свободное время, если оно есть?
— В субботу и воскресенье часто бываем на соревнованиях… А так в свободное время хожу в лес. Ухожу на весь день со своими товарищами.
Общаемся с природой и между собой. Это самое лучшее место, чтобы отдохнуть душой: лес очищает и восстанавливает. Быть в единении с природой — это тоже сила.