В парадном зале Серпуховского историко-художественного музея раздаются торжественные звуки виолончели, скрипки, и рояля — дом Мараевых снова встречает гостей. «Золотой век голландской живописи» ждали с особым трепетом и торжественностью.
Об этой экспозиции говорили задолго до официального ее открытия. Сотрудники музея, конечно же, до конца сохраняли интригу, и только лишь изредка приоткрывая завесу тайны, обещали представить зрителю уникальные полотна известных голландских мастеров. Однако никто не мог предположить, что в Серпухове будет представлена, по сути, коллекция работ уровня петербургского Эрмитажа.
То, что золотой век Голландии представлен в наш современный век, тем более в нашем провинциальном городке — заслуга выдающегося российского коллекционера, президента гильдии оценщиков международной конференции антикваров и арт-дилеров, владельца галереи «Старые мастера» Михаила Перченко, любезно предоставившего свои шедевры для выставки музея.
До этого часть его коллекций, в частности, галерея живописи старых мастеров, деревянной скульптуры и мебели конца Средних веков и эпохи Возрождения, выставлялась в 2011-м в Государственном музее изобразительных искусств им. А.С.Пушкина, а уже в 2013-м «Малые голландцы. Голландская живопись XVII века из частных собраний Москвы» выставлялись в Центральном доме художников (ЦДХ). Серпуховский музей — единственный региональный музей, удастоенный чести предоставить зрителю эту великолепную коллекцию.
— Это первая моя выставка в провинции, — с улыбкой говорит Михаил Ефремович. — Провинция — это не ругательное слово, это сущность русского народа. И я хотел бы поблагодарить этот прекрасный музей, и лично его директора Людмилу Гафурову за то, что они предоставили такую возможность разместить здесь мою коллекцию.
Человеческие души, как птицы
У каждой работы своя история и своя тайна. Авторство двух работ было установлено зарубежными специалистами, имена мастеров других трех полотен открыл наш земляк, в настоящее время доктор искусствоведения, профессор, лауреат премий РФ Владимир Садков. Пять полотен — подписанные. Впрочем, как говорят специалисты: подпись — штука коварная, и нужно провести массу исследований на предмет подтверждения подлинности. К примеру, искусствоведы проверяли подлинность подписи автора анималистического натюрморта «Сокол и битая птица» и в ультрафиолетовых лучах, и под микроскопом. И только лишь когда установили, что подпись находится в авторском красочном слое, то и озвучили имя художника. Автором натюрморта является фламандский живописец Николас Каве (до 1600-1651 гг), член гильдии Св. Луки в Антверпене.
Да, важная деталь: принадлежность к цеховым объединениям художников, скульпторов и печатников, получившая свое распространение с XV века в низовьях Рейна и Нидерландах, считалась в ту пору обязательной для каждого представителя искусства. Правда, для вступления в эту гильдию, от художника требовалось собственное жилье, гражданство этого города, а для регистрации в статусе мастера, который открывал доступ к высоким и доходным должностям в обществе, требовалось еще быть и женатым.
Чай, как искусство, и чай в искусстве
Представители голландской аристократии (роль которых исполнили научные сотрудники музея) долго рассуждали о вкусовых тонкостях чая и эстетике употребления этого дивного напитка из Китая. Не вдаваясь в мелкие детали истории, отметим, что именно в Нидерландах в 1670-х годах зародилась мода на этот напиток. До этого он употреблялся исключительно в качестве лекарства. Картина Торенвлита является одной из первых, на которой запечатлен сюжет… чаепития.
Сюжет этой картины является классическим для голландских жанристов. В ту пору изображение «веселого общества» была распространенным явлением. Важная деталь: вариант такой же композиции хранится в галерее Хогштедер в Гааге, а другой выставлялся на лондонском аукционе Кристи. Нарядные дамы и кавалеры запечатлены в минуты радостного кутежа, но рядом с ними неизменно соседствуют фигуры бородатых стариков, которых художник изображал, скорее всего, в назидание о морали, осуждая суетность и праздность.
Цветы — суетность и любовь
Каждая представленная работа экспозиции заслуживает особого внимания. Взять, к примеру, морские пейзажи Якоба Адрианса Беллевойса и Корнелиса Вербека. Картины восхитительны и по качеству исполнения, и по передаче настроения. И все же, безусловно, больший интерес вызывает у зрителей «Натюрморт с букетом цветов» (1661 г.) Франса ван Кейка де Мирхопа младшего.
Bloempotje («цветы в вазе») — именно к такому роду натюрмортов, характерному для Нидерландов с середины XVII столетия, относится это изображение. Это многосложный, тщательно прописанный, эмблематический букет, и здесь мы снова можем увидеть символы: сосуд, как бренность земного шара и мимолетность его красоты, роза, как цветок Любви, пион, олицетворяющий «погибельное наслаждение», тюльпан — суетность и тщеславие, гвоздика является символом супружеской верности.
Изучив внимательно надпись, специалисты пришли к выводу, что это полотно является самым ранним из известных произведений фламандского художника Франса ван Кейка де Мирхопа. Предки живописца были хорошо известны в качестве художников с середины XV века.
К большому сожалению, не сохранилась информация об учителях Кейка де Мирхопа младшего, однако, судя по декоративно богатым композициям его натюрмортов, можно определить явное влияние на живописца Франса Снейдерса и Яна Фейта, так же провести параллели с натюрмортами Питера Булла и Абрахама Брейгеля. Все это позволяет предположить, что Франс ван Кейк учился живописи в Антверпене.
Конечно, можно очень долго и во всех красках рассказывать о новой экспозиции «Золотой век голландской живописи». И все же передать ту вечную красоту и мастерство — невозможно. Да и как можно проигнорировать этот вклад в дело просвещения провинциального зрителя, который совершил коллекционер Михаил Перченко, предоставив десять живописных полотен из своей коллекции?
Так что настоятельно рекомендуем отложить даже самые важные дела на потом, и отправиться в Серпуховский историко-художественный музей на встречу с прекрасным. Да и какие, собственно, могут быть дела, когда в нашем провинциальном, в хорошем смысле, городке предстал, пусть и в миниатюре, но настоящий Эрмитаж.
