― Простите за мое любопытство, может вы меня немного просветите, это сейчас так модно ходить, без носков? ― пожилая дама, стараясь скрыть свое недоумение интеллигентно, то есть взглядом, указывает на молодого человека в приспущенных серых джинсах и мокасинах, надетых на босу ногу. ― Право, это как-то не типично: без носков, но с шарфом на шее, летом.
― Московский бомонд, ― говорю я. ― Для нас, как ни крути ― провинциалов, это кажется странным и даже немного вызывающим. И это нормально.
Мы ждем официального начала открытия выставки, Айдан скромно стоит в стороне ― даже и не скажешь, что она, по сути, и является хозяйкой торжества. Искренне целуя, она встречает все новых и новых гостей, прибывших из столицы в Серпухов. Все это говорит о том, что персональная экспозиция в провинциальном городе для нее, и для ее гостей, очень важна.
Куратор выставки Михаил Хоукмэн, немного запыхавшись, подбегает к микрофону: случилось небольшое ЧП. Посетители стоят уже на пороге, а одна из работ взяла и… соскочила со стены. Впрочем, говорят профессиональные галеристы, это хорошая примета: картина будет продана в скором времени.
За спиной остается русская живопись XIX века, проходим залы, где размещаются уникальные работы Натальи Гончаровой, перемещаемся во вторую часть усадьбы-музея, в которой выставлены полотна голландской живописи XVI столетия и врываемся в мир лаконичности и броскости, философской воздержанности и эротики, мы входим в «Недоступность» ― именно так назвала свою выставку Айдан Салахова.
В детстве она мечтала стать биологом-генетиком, но родившейся в семье художников, больших художников, путь был изначально предопределен. Теперь через краски, огромные холсты и мрамор, Айдан изучает психологию биологии женского сознания. И выставка «Недоступность» является неким своеобразным отчетом этого исследования. То здесь, то там слышатся суфийские мотивы, и кажется, что в белых складках завуалированного хиджаба скрывается нереализованность женского начала.
Впрочем, свою мысль Айдан комментирует очень просто: она одевает женщин в длинные одеяния, чтобы таким образом спрятать ее внутренний мир от окружающих взглядов. И может в этом что-то действительно есть, когда смотришь и сравниваешь с мраморными статуями Флоры и Фауны неизвестного автора XVIII века, пышные груди которых оголены. Кстати, художница специально попросила оставить эти скульптуры в зале, поскольку они содержательно дополнили экспозицию.
Безусловно, эта выставка, ворвавшись в купеческо-мещанский уклад провинциального Серпухова, перевернула все с ног на голову, и одно то, что для экспозиции в срочном порядке пришлось перекрашивать стены залов белой краской, и то, что она у многих присутствующих вызвала некое недоумение ― тому прекрасное подтверждение. Словом, это уникальный выставочный проект, о котором будут еще долго говорить и вспоминать.
Но главное в этой истории другое: главное, что этот проект был осуществлен при непосредственном участии председателя попечительского совета музея, главное, что живы основные принципы меценатства. Андрей Молокоедов, благодаря которому в Серпуховском историко-художественном музее появилось много нового, скромно стоит в стороне. Он не дает особо никаких комментариев, и просто весело отшучивается, мол, если не по пути Венеция, где можно побывать на биеннале, в которой регулярно принимает участие Салахова, то посетите серпуховский историко-художественный. Выставка проработает до 3 августа, а уже в феврале 2016 года «Недоступность» отправится в Дубай.
