Да, упоминаний о Серпухове в письмах и дневниковых записях великого русского писателя Ивана Тургенева не так-то уж часто и встретишь, но все же Иван Сергеевич неоднократно бывал в этом небольшом уездном городке, посему ему были хорошо известны чуть ли не все ухабы и ямы городских трактов. Более того, даже как-то он имел несчастье здесь заночевать… Впрочем, обо всем по порядку.
Он сызмальства презирал крепостничество и любую форму давления. Просто так сложилась его судьба: жестокость матери, равнодушие отца и царящий в доме дух безоговорочного повиновения - тонкая ранимая душа просто была обречена на внутренний протест. Отсутствие материнской любви и полное одиночество развили в маленьком мальчике наблюдательность и огромное любопытство к познанию действительности, которая была чрезмерно суровой. Когда Тургенев вырастет, видя всю аморфность и несостоятельность дворянской элиты, он попытается найти ответы на свои бесконечные вопросы за границей. Сначала это будут годы изучения философии в Берлинском университете, а уже потом терзаемые томлением годы жизни в доме своей возлюбленной Полины Виардо. Иван Сергеевич будет покидать Россию, чтобы в страданиях возвращаться в нее вновь и вновь… В этих вечных внутренних метаниях в поисках своего предназначения, которое могло, по мнению писателя, каким-то образом изменить выстроенную столетиями действительность безоговорочного подчинения низов верхам, он создавал свои произведения, которые представляли собой кровоточащие раны истинной русской интеллигенции. Но это все будет потом, а пока восьмилетний Ванечка, сын богатых помещиков Сергея Николаевича и Варвары Петровны Тургеневых, вместе со своими братьями Николаем и Сергеем следует из имения Спасское-Лутовиново, что в семидесяти верстах от Орла, в Москву. Это было начало 1827 года…
Путь лежит через уездный город Серпухов. В ту пору он представляет собой самое настоящее захолустье. Никаких достопримечательностей, серые однообразные каменные постройки вдоль прямых центральных улиц, деревянные дома на окраине и бесконечные фабрики и мануфактуры Сериковых, Шилкиных, Коншиных. Но из-за единственной дороги от Москвы на Харьков, которая шла по Московской улице, здесь все время царило оживление. Тем более, в то время насчитывалось несколько площадей, на которых всегда кипела жизнь: северная, которая располагалась при въезде в город; торговая, с гостиным двором; площадь у храма Жен Мироносиц и южная, у Высоцкого монастыря.
Тургеневы едут в Москву, дабы подготовить детей к поступлению в учебные заведения - время летит слишком быстро, и посему не успеешь оглянуться, как юношам придет время идти в университет. Несмотря на то, что в имении была прекрасная библиотека, а Варвара Петровна строго следила за воспитанием и образованием сыновей, все же мальчиков решили отдать на обучение специалистам. Вначале Николая и Ивана определяют в частный пансион Винтеркеллера, чуть позже в пансион Краузе. Однако по разным причинам они проучатся здесь недолго, всего лишь несколько месяцев.
Затем родители вновь вверят своих детей домашним учителям. Юные Тургеневы изучают русскую словесность, историю, географию, а также математику и, конечно же, иностранные языки - немецкий, французский, английский. При этом немаловажно, что русский язык им преподавал известный исследователь «Слова о полку Игореве» Д. Н. Дубенский, а русскую историю - известный поэт И. П. Клюшников.
Время от времени, несмотря на дальний путь, Тургеневы курсируют между Москвой и имением в Спасском-Лутовинове. Ситуация нисколько не изменится и во время учебы Ивана Тургенева в Московском университете, куда он поступает на словесное отделение, когда ему не исполнилось еще и пятнадцати лет. Поэтому будущий писатель знает дорогу до родного имения в деталях, не говоря уж про уездный Серпухов, который в те годы по своему архитектурному облику был однообразным и серым.
Но в 1834-м по настоянию отца Иван Сергеевич уезжает к старшему брату - Николай поступил в гвардейскую артиллерию. Иван Тургенев подает прошение о переводе на филологическое отделение философского факультета Петербургского университета. Но приходит страшная весть - скоропостижно умирает Сергей Николаевич. Свои переживания юноша выражает в первых творческих исканиях - из-под его пера выходят лирические стихотворения, драматическая поэма «Стено». В эти же годы он открывает для себя творчество Гоголя - присутствует на премьере «Ревизора» в Александрийском театре (что отразится на его судьбе).
Он уедет, как уже писали выше, учиться в Берлинский университет, затем вернется вновь в Петербург. Будущий писатель будет долго искать себя, а потом познакомится с Некрасовым и Белинским, начнет работу над «Записками охотника»... снова покинет Россию и опять вернется. Но 21 февраля 1852 года умирает Гоголь, и эту смерть Тургенев расценивает как личную трагедию. Он напишет: «Гоголь умер! Какую русскую душу не потрясут эти два слова?.. Да, он умер, этот человек, которого мы теперь имеем право, горькое право, данное нам смертию, назвать великим: человек, который своим именем означил эпоху в истории нашей литературы; человек, которым мы гордимся, как одной из слав наших!». Но в Петербурге Тургеневу не позволят напечатать некролог… Цензура. Он это сделает в Москве, в газете «Московские новости» и следствием этого поступка станет арест писателя – месячная высылка в имение. Но и здесь, оставаясь верным своим принципам, он будет продолжать творить, за это время Тургенев напишет «Муму».
Он будет искать себя, находить новые литературные формы, новые образы и изучать души русской интеллигенции. В вечном курсировании между Европой и Россией появятся на свет «Рудин», «Ася», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети», «Дым». Последний роман Тургенев закончит в январе 1867 года, а уже в марте Иван Сергеевич возвратится из-за границы в Петербург. Ему нужно срочно отправиться в родное имение, и посему он напишет (1/13 марта) своему давнему приятелю И. И. Маслову о том, что он собирается в Москву, в которой намерен остаться надолго, так как нужно напечатать повесть в «Русском вестнике», а далее последует в родные места: «А теперь, душа моя, еще одна просьба: так как моей кареты у тебя на дворе, вероятно, нету, то нельзя ли посмотреть в Москве и нанять хороший крытый возок, чтобы в нем отправиться из Серпухова в деревню?
Но привычный маршрут немного меняется: за год до этого, в 1866-м году, открывается участок железной дороги от Москвы до Серпухова. Это был первый путевой отрезок по направлению к югу. Однако далее путь снова лежит через хорошо знакомый Тургеневу уездный город. Впрочем, путешествие изначально не заладилось, о чем Иван Сергеевич пишет в письме Полине Виардо от 14/26 марта:
«Уф! Дорогая госпожа Виардо, что за дни я только что пережил! Расскажу вам о них подробно. Вы помните, что в субботу я должен был уехать в Спасское. Действительно, около половины шестого я отправился в путь с камердинером и моим управляющим. Железная дорога идет отсюда до города, именуемого Серпухов - в 90 верстах от Москвы; там ждали меня крытые сани для продолжения путешествия. Уже с утра я чувствовал себя неважно: только что я расположился в вагоне, у меня начался жестокий кашель, который становился все сильнее; прибыв на серпуховский вокзал, находящийся в четырех верстах от города, я тем не менее уселся в мои сани, но из-за страшнейших ухабов (вы знаете, что это такое) на протяжении этих ужасных четырех верст я добрался до Серпухова в сильнейшей лихорадке. О продолжении путешествия нечего было и думать. Я провел бессонную ночь в жалкой гостиничной комнате с пульсом сто ударов в минуту и кашлем, раздиравшим мне грудь, и в этом плачевном состоянии с семи часов утра я вновь должен был подвергнуть себя пытке на "ухабах" и чуть живой дотащился до железной дороги и до Москвы. Дом Маслова показался мне сущим раем после этого ада».
К слову, само здание железнодорожного вокзала (проект архитектора Федора Карловича Кнорре), которое на сегодняшний день имеет культурную и историческую ценность, было построено только в 1868 году. Возможно, если бы здание было построено чуть ранее, то писателю не пришлось бы пережить неприятности из-за страшных ухабов и бездорожья. Но о той самой жуткой поездке Иван Тургенев будет вспоминать еще не один раз. Так, через два дня он напишет тому же Ивану Маслову: «Вам уже, вероятно, известна невзгода, которая стряслась надо мною, а именно: болезнь, которая схватила меня в Серпухове и заставила через силу вернуться в Москву, а тем самым отдалила наше свидание. Здоровье мое однако скоро поправилось, и сегодня я в первый раз попытаюсь выехать - но встречается новое препятствие: мне принесли сегодня первую корректуру моей повести в "Русском вестнике" - и теперь уже я не могу пошевельнуться отсюда, пока она вся не будет набрана, - т. е. в течение десяти дней по малой мере. А через 10 дней - кто знает, какая будет езда по нашим дорогам - и не наступит ли тогда-то ужасное время, когда ни пройти ни проехать, ни на полозьях, ни на колесах. Однако надо будет - хоть тресни да поезжай. Без меня дядя никак не захочет сдать имение, и письмами ничего тут не поделаешь. (Нового управляющего я впрочем наперед отправил - благо уж он доехал до Серпухова)».
А уже 17/29 марта он напишет Полине Виардо: «Не скоро забуду я те четыре прелестные версты, что отделяют Серпухов от станции железной дороги! Они неотступно ждут меня, эти злодейки-версты! Ну что же! Остается лишь терпеть!».
Последний раз Иван Сергеевич встретится с Серпуховом, следуя в Спасское-Лутовиново, в 1881-м году. Но знакомый с детства уездный город он увидит только из окон поезда. Уже не будет никаких пересадок - к этому времени откроют железнодорожный мост через Оку, который будет в то время первым крупным совмещенным мостом во всей Российской империи: поезда шли поверху ферм, а вот по нижнему этажу, словно по решетчатому тоннелю, был организован проезд для гужевого транспорта. Кстати, это инженерное сооружение построили по рескрипту императора Александра Второго на средства государственного казначейства.
Да, упоминания о нашем городе не найдешь на страницах произведений Ивана Сергеевича. Впрочем, в описательной части того или иного уездного городка в романах и рассказах Тургенева можно ощутить те переданные реалии и тот дух, который царил в этом провинциальном уголке, «именуемом Серпухов».
