Здесь родились, жили и живут люди искусства, известные во всем мире, такие как Николай Андреев, Александр Бузовкин — они уже стали частью русской, российской культуры прошлого столетия. Много и ныне здравствующих, радующих нас своим творчеством. Среди них ярко сияет звезда Тамерлана Кодоева, без преувеличения, одного из самых любимых художников Серпухова.
Встреча с ним — это не только прикосновение к высокому искусству, но и минуты приятного, интересного и полезного общения. Мастер знает много замечательных историй, увлекательно рассказывает не только о своих картинах, но и об искусстве живописи в целом.
Родился Тамерлан Махарбекович в 1954 году в селе Тарское Северо-Осетинской АССР — Алания. В 1980 году окончил отделение монументалистов Московского государственного художественного института имени В. И. Сурикова. В Серпухов приехал после службы в армии, в 1982 году. Он — член союза художников России. Работы Тамерлана Кодоева хранятся в частных собраниях не только России, но и Германии, Франции, Голландии, Сербии, Хорватии, США, Канады и других стран. Много лет преподавал в «Губернском колледже» Серпухова.
Популяризатор Серпухова
— У меня две основных темы: Серпухов и горы, — так начинает разговор о своем творчестве Тамерлан Махарбекович. — Не могу даже сказать, сколько «серпуховских» картин у меня, наверное, больше сотни — это точно. Когда скучаю по родине, пишу горы. Но больше, конечно, Серпухов. Стараюсь писать с натуры, так лучше. Но, бывает, возникает замысел, который можно и без натуры написать. Особенно крупные полотна. В этом случае сначала делаю этюды. Потом из них складывается уже целостное полотно.
Работа любого художника, особенно пейзажиста, сродни работе летописца или историка. Он запечатлевает не только виды эпохи, но и ее дух, настроение, самобытность.
— Часть картин у меня продается. Раньше вообще много ездили, продавали: в Германии, Канаде, даже Венесуэле. Мои полотна разошлись по всему миру. В этом смысле меня, наверное, можно назвать популяризатором Серпухова. Его по моим картинам узнают за границей: храмы, Соборную гору. Город старинный, красивый. Были люди, которые по восемь-десять работ покупали: себе и знакомым, — Тамерлан Махарбекович говорит об этом без всякого самолюбования, потому что это действительно так.
Любовь к городу
Она к художнику пришла, по его словам, с самого первого дня знакомства…
— Когда сорок лет назад я приехал в Серпухов, начал с прогулок по нему, — вспоминает мастер. — Сразу захотелось написать все, что увидел. Какой был первый этюд — не помню. Много писал Соборную гору, Высоцкий монастырь. В те годы он еще находился в разрушенном состоянии. Помню, работал в художественной школе и водил в монастырь детей. Они такие любопытные: порисуют немного, а потом разбегаются по развалинам. Я их там постоянно искал, чтобы собрать всех вместе (смеется).
О переменах
За сорок лет, особенно в последние годы, в Серпухове произошли большие перемены. И взгляд художника на них, естественно, отличается от взгляда обычных людей.
— Теперь вот Высоцкий монастырь восстановленный — красивый, приятно смотреть. Город стал вообще намного лучше. Не все, конечно, нравится. Но это только мой взгляд художника. Понятно, что благоустройство, перемены нужны. Нужно добавлять и что-то современное, передовое. А художнику что хочется? Чтобы была старина, фактура, дух времени, — ощущается, что Тамерлан Махарбекович очень тонко чувствует все, что происходит вокруг.
О любимых уголках Серпухова
— Я из мастерской выхожу, иду по Советской улице, мимо львов (скульптурная группа, прим. автора) обязательно прохожу, сворачиваю в сторону «Металлиста», мимо дома Андреева на Московской улице. Спускаюсь по лестнице, потом через Серпейку иду, к Наре. И снова скажу о Высоцком монастыре — самое любимое место вдохновения. Здесь легко пишется. Я вообще очень люблю наше Подмосковье, ближние области — Калужскую, Тульскую. Ока — красивая река, Поленово, Мелихово, Таруса — все тоже места для вдохновения.
Мастерская как туристический объект
— Как-то, лет пять назад, пришли ко мне люди из администрации, пофотографировали, пообсуждали. Через некоторое время сотрудники серпуховской турфирмы посетили меня. Так и пошло дело, что гости теперь ко мне в мастерскую приезжают. Не скажу, что паломничество, но достаточно часто.
«Зачем они приходят?» — задаю Тамерлану Махарбековичу вопрос.
— Ну, наверное, каждый за своим. Все, как правило, в большом восторге бывают. Наверное, интересно посмотреть, как работает художник. Я им все рассказываю, истории разные. Даже были такие, кто сам тут немного рисовал, я им давал краски, холст. Детям нравится наверху, на балкончике, ходят, смотрят. Находят для себя что-то интересное. Уходят — благодарят. Пока здесь — даже начинают звонить знакомым, рассказывать: «Мы тут у настоящего художника в мастерской!».
Каждому свое
— Есть картины, у которых подолгу останавливаются, — отмечает Тамерлан Махарбекович. — Причем каждый находит что-то свое, близкое сердцу. Это ведь свойство искусства такое: что-то ложится на душу, что-то нет. Это трудно объяснить. Мы, профессионалы, по-другому смотрим на картину: композицию, решение на холсте, манеру исполнения — больше технические вещи. А у людей свой взгляд.
Нужно ли художнику уединение?
На вопрос: «А если к Вам в мастерскую будут приезжать толпами, каждый день — как тут быть, ведь художнику нужно уединение?» — мастер отвечает так:
— Ну, не думаю, что будет такое уж паломничество. Я же не Микеланджело. Не «Сикстинскую капеллу» расписал (смеется). Я скромный человек, думаю, дадут мне время писать. Будет много народа, экскурсовода придется нанимать. Уединиться, конечно, иногда хочется. А у меня еще ученики. Однако я всегда нахожу время писать. За последний месяц пять или шесть работ сделал. Но я уже столько написал, что даже если остановлюсь — ничего страшного.
О замыслах и «божией искре»
— Человеческий мозг непредсказуем. Конечно, есть замыслы. Вот, например, картина висит. Я ее лет двадцать собирался писать, пока не понял в какой манере это буду делать. Мысли разные приходят. Иногда спонтанно. Купил айву, положил. Вдруг захотелось написать. Я об этом не думал, а вот так, неожиданно мысль пришла. Или приехали друзья, на стол фрукты выставили, есть почему-то не стали. А я потом их нарисовал.
У Тамерлана Махарбековича много учеников, но и в обычных людях он часто видит талант.
— В жизни много раз встречались люди, в которых я что-то свое видел, какую-то искру. Их написать хотелось, опытом своим поделиться, может побудить их рисовать. Я много лет преподаю. Среди учеников много талантливых. А те, кто ко мне приезжает, — среди них тоже много интересных людей. Иногда бывает так, что человек не понимает ту или иную картину. Я тогда стараюсь направить его в тему, что-то интересное рассказать. Вот как картина с башнями — часто про нее спрашивают. У нее особая история. Это склепы недалеко от селения Даргавс в Северной Осетии. Здесь несколько веков назад хоронили умерших во время эпидемии чумы. Эти башни так и называются «Городок мертвых».
О друзьях и абстрактном
На одной из стен в мастерской художника висит несколько картин-абстракций. Они неизменно вызывают вопросы, потому что это несвойственная для Кодоева манера.
— Мне друзья дарят картины. Мы, художники, обмениваемся работами. Эти абстракции моего друга — московского художника Сергея Касабова. Я абстракции не пишу. Один раз пробовал. Назвал картину «Богомол». Так получилось. Я там что-то написал такое: черный квадрат посередине и внутри него красное пятно. Потом перевернул картину, смотрю: на богомола пятно похоже. Но больше у меня желания писать такое не было. Ведь абстракция — это тоже картина, в которой присутствует только композиция и цвет. Нет чего-то живого. Хотя каждый, кто смотрит на такую картину, представляет что-то свое. Мне ближе та манера, в которой я всегда работаю. Зачем я буду что-то пытаться делать в манере мне не свойственной.
Несмотря на столь прохладное отношение к абстракции, Тамерлан Махарбекович подчеркивает:
— Я ведь тоже не совсем реалистично пишу. В какой манере? Это надо у искусствоведов спрашивать (улыбается). Так сложилось. Я же монументалист: вижу картину крупными планами. Хотя могу написать и совсем реалистично, но меня это не привлекает.
О выставках
Для каждого художника важно, чтобы его работы видели, находили для себя зрители и почитатели таланта.
— Выставки трудно делать, собирать трудно. Это порядка семидесяти-восьмидесяти работ надо. Да так, чтобы они гармонично смотрелись. Хорошо, у меня уже много было выставок и уже есть подборки. Иногда сам вешаю картины в экспозиции, но чаще работники зала. Когда сам делаю, конечно, есть идеи, как скомпоновать. Это целая наука. Но художник должен это уметь делать. Это его работа. Да и картины не просто так пишутся. Зачастую ряд из них связан общей идеей, мыслью. Когда пишешь, что-то добавляешь, что-то убираешь. Художник не фотоаппарат. Всегда есть какой-то замысел, который воплощаешь в полотне. Важна композиция, поэтому надо сразу понимать, что ты хочешь выразить, что рассказать. Много нюансов. И это надо донести до зрителя, — ставит акцент мастер.
Молодым, вступающим в жизнь…
— Еще лет двадцать-тридцать назад молодые художники не ставили во главу угла вопрос зарабатывания денег на искусстве. Сейчас молодежь более прагматична. Идут учиться рисовать, зачастую, чтобы сделать это бизнесом: заказные работы, дизайн, татуировки. За чистое искусство денег сейчас почти не платят, — сетует Тамерлан Махарбекович. — Запретить это я своим ученикам не могу, но всегда рекомендую: занимайтесь больше искусством, а если тебе что-то непонятное заказывают лучше не делать это. Самое главное — если хочешь рисовать, то любовь к этому делу надо пронести через всю свою жизнь, через трудности. Должна быть обязательно душа. Было и у меня время, когда надо было зарабатывать, не было возможности много писать. Но всегда должна оставаться чистота души.
И еще одно пожелание от Мастера: «Будьте профессионалами. Вы должны уметь все! Сказали портрет написать — написали, пейзаж — написали, натюрморт — написали. Я стараюсь ребят этому учить, а еще — любви к Родине. Потом они попадут в руки других педагогов, но хочется, чтобы то, что я в них заложил, оставалось с ними всегда».
***
Время за беседой с оптимистичным, улыбчивым человеком пролетает быстро, и вот уже Тамерлану Махарбековичу надо спешить по своим делам. Мы прощаемся, но я точно знаю, что теперь частичка большого таланта моего собеседника есть и в моей душе…
