Мастер из Серпухова рассказал, как создавал скульптуры для парка «Сказка»

Когда я заглянула к Ивану Николаевичу в его мастерскую на беседу, там шло занятие. Чтобы я не скучала, мастер выдал мне деревянную дощечку и показал азы резьбы. Дальше я уже самостоятельно делала насечки и вырезала треугольнички. Увлекательный процесс, стоит отметить. Наконец Иван освободился и был готов к беседе.

Дерево, фантазия и мастерство

— Иван, расскажите, как Вы начали заниматься резьбой по дереву?

— Резьбой занимаюсь с 2017 года. Начинал учиться в Протвино у Владимира Михайловича Ушакова. Потом занимался в художественной школе. Сейчас я снова учусь, теперь уже онлайн, в богородской школе резьбы и одновременно обучаю других.

Школа резьбы возникла достаточно случайно. Моя супруга Татьяна — фотограф, и мы вместе открыли студию, в которой проводим различные мероприятия. Я решил попробовать пригласить людей повырезать из дерева. Пришли десять человек, и из них восемь захотели учиться дальше. Вот так мастер-­класс перешел в полноценные уроки.

— Помните свое первое изделие?

— Мои начальные работы — теперь нынешние учебные пособия. Одна из моих первых полноценных работ состоит из отдельных досочек. Я просто их собрал вместе и склеил из них ящик. Самая первая работа была сделана еще до полноценного обучения резьбе. Без специального инструмента, просто на одном энтузиазме.

Иван Николаевич достал ящик, стилизованный под вселенную «Джуманджи».

— Это долгострой. Покрасил и тонировал я его лишь в прошлом году. А так это было сделано лет пятнадцать назад совершенно непрофессиональными инструментами, абы чем, двумя «несчастными» стамесками. Когда я учился, то даже мысли не было о том, что в современном мире возможно монетизировать это древнее искусство. Несмотря на это, мне пришел большой заказ из Протвино.

— Парк «Сказка»?

— Да, для него я сделал восемь масштабных скульптур: медведя, русалку, птицу Сирин, трех богатырей, сову и щуку.

Мне прислали простой эскиз, все в общих чертах. Первым делом я сделал медведицу. Заказчики ответили: «Надо сделать декоративнее». Но это очень широкое понятие. Мне же образ медведицы виделся более детально. Если посмотреть на окончательный вариант, у медведя нет детализации, то же самое у русалочки и богатырей. Затем мне показали фото игрушек Севера. Они очень грубые, топорные. И вот тогда я понял, что именно нужно. Сам проект был для меня большой риск, потому что мои основные работы почти все вот такого размера (показывает фигурку размером чуть больше кружки — прим. «МК»), никак не парковые скульптуры. Но я решил: попробую.

У меня даже не было инструмента соответствующего. Я покупал его специально, подбирал дерево. Работать приходилось под дождем и снегом. Сделал на улице специальный тент со стендом. Большую помощь мне оказала моя супруга Татьяна, многое придумывали и делали вместе.
Казалось, что вырезать масштабные фигуры легко и просто, но когда мы первого мишку поднимали, то мучились несколько часов, сломали лебедку. Бревно в диаметре было восемьдесят сантиметров и высотой чуть больше двух метров, вес примерно четыреста-­пятьсот килограммов. К­ое-как мы его, конечно, подняли.

— Вы работали четко по эскизам?

— Да, старался. Старый парк «Сказка» я не застал. Мы приехали в городской округ Серпухов лет пятнадцать назад. Но фотографии видел. Люди делали стихийные статуи из чего было, отталкиваясь фантазией от исходного материала. Было, например, бревно с большим суком — из него сделали богатыря с рукой. И такое стихийное творчество мне очень нравится: когда руки сами ­что-то делают, и ты за ними еле успеваешь.

Хобби, которое тренирует мозг

Во время беседы я с интересом рассматриваю пластилиновые «эскизы» скульптур и другие фигурки, которые стоят на полке.

— Это сова по мотивам одного из моих любимых мультфильмов Томма Мура «Песнь моря». А это — персонаж из «Легенды о волках». На этой полочке у нас обмен среди резчиков со всей России.
Вот это уже мой песик. Ко мне ходит мальчишка с аутизмом. Удивительно, но Матвей в этом обрезке собаку не увидел. Он такие вещи интересные делает, у него свое видение, особенно на обрезки дерева.

А это работа Арсения, одного из моих передовиков. Он уже барельефы делает. Объемная резьба — это довольно сложно, даже сложнее скульптуры.

— А какую породу дерева Вы предпочитаете?

— Проще всего работать с липой. Она самая мягкая, неплохо держит мелкие детали. Другие породы достаточно интересны по текстуре, но это противоречит мелкой резьбе, потому что интенсивная текстура отвлекает от рисунка. Липа хороша тем, что ее легко тонировать. Кстати, скульптуры для «Сказки» в большинстве своем сделаны из березы, только мишка сделан из ивы. Хотя изначально просили сделать фигуры из лиственницы, но с лиственницей работать практически нереально. Она колкая, занозистая, тупит инструмент, но при этом долговечная и не боится влаги.

— Иван, на занятии Вы рассказывали ученикам о богородской резьбе. Сказали, что это достаточно опасная техника.

— Богородская резьба стала для меня была большим открытием. Она делается за низким столом, на коленях режется, а рядом прибита деревяшка из мягкой породы, в которую можно стамеской втыкаться. Для этой техники нужна особая ловкость.

Приходят родители и удивляются, что я на первом же уроке даю инструмент. Но я сразу предупреждаю, что ребенок, скорее всего, порежется. Но по-другому резьбе никак не научиться. Аптечка у меня всегда наготове.

Конечно, резьба весьма травмоопасна, но для детей и пожилых это очень полезное занятие, потому что мелкая моторика напрямую влияет на развитие и тренировку мозга.

Представляете, первоклассник Левушка у меня чертит циркулем на уровне восьмиклассников, пока его сверстники только рисуют буковку «Р». А для пожилых людей подобные занятия просто необходимы. Когда я работал газовщиком и ходил по квартирам бабушек и дедушек, то понял одну вещь: человек живой, когда он делает ­что-то руками. Он может делать что угодно: разгадывать кроссворды, писать стихи, вышивать. Тогда у него будет работать мозг и деменция не страшна. А если человек остановится — он стареет и «уходит».

В протвинскую школу до сих пор ходит дедушка за восемьдесят лет. Два раза в неделю он стабильно режет.

Инструменты требуют уважения

— Какие инструменты используются для резьбы?

— Чаще всего мы используем ножи-резаки и стамески. Это уже открывает широкие возможности для скульптур. Для фигуры медведя я использовал частично электроинструменты. Многие считают, что это уже неручная работа, но я не согласен. Неручная работа — это ЧПУ. Хотя здесь тоже есть доля творчества, человек делает фигуру в 3D, а потом передает машине. Другой нюанс — ЧПУ позволяет тиражировать вещи, обесценивая работу.

С учениками мы сначала изучаем определенные стили: «геометричку», «контурку», «кудринку», «Татьянку». Потом начинается барельеф — самая сложная техника. Это уже свободное творчество. Когда они до этого доходят, они знакомы практически со всеми приемами. Барельеф очень сложный в плане построения.

— А обычным канцелярским ножиком получится?

— Не та острота. На маркетплейсах продаются наборы с кучей стамесок за достаточно небольшую сумму. Никогда не надо на это тратить деньги. Они не режут вообще, и когда человек попробует ими поработать, то ничего не получается. И он может решить, что это просто у него руки «кривые» и больше заниматься не будет. Но надо найти учителя. Сейчас даже онлайн учиться можно. Покажут не только как резать, но и как выбирать и точить инструмент. А это тоже определенное искусство.

Самое интересное, что из всего ассортимента инструментов мастерской у нас куплено новыми только четыре стамески. Ч­то-то сделал сам, на барахолке покупал стамески-­доноры, ­что-то дарили. Однажды позвонил мой бывший коллега и рассказал про кучу дедушкиных инструментов. Я от него целый прицеп привез. К­ак-то человек пришел к Татьяне на фотосессию, предложил «приютить» стамески. «Живут» у меня уже второй год.

Если человеку хочется работать своими инструментами, можно для начала купить нож-косяк и нож-резак. Для начала этого вполне хватит.

Еще я считаю, что человек должен уметь сам не только наточить, но и сделать ­какие-то простые инструменты. Более того, у меня на занятиях есть и воспитательный момент. Инструментом можно касаться только заготовки, если же им точат карандаш или железку тыкают, то мы откладываем работу, берем наждачку и точим инструмент, пока не вернется первозданный вид.

— Не пробовали, например, дерево сочетать с эпоксидной смолой?

— Это сейчас очень модно, но не делал. Во-первых, она очень вредная в жидком состоянии. С детьми не хочется этим заниматься. Во-вторых, не особо нравится этот вид искусства. Это, конечно, увлекательный процесс. Практически само все получается. И при этом не надо быть художником. Мне же хочется, чтобы творчество было настоящим, когда ты вкладываешь в него свои умения и силы.

— Что делать, например, если при работе треснуло дерево? Наверняка же бывают же такие случаи.
— Конечно, бывают. Даже скульптуры в «Сказке» начали «трещать». И этого никак не избежать. Мебель делают из маленьких ламелек. Это «живой» материал, который расширяется и сужается. Эти ламели склеены так, чтобы компенсировать колебания. В уличной скульптуре это делать бессмысленно, потому что она все равно будет «трещать» на открытом воздухе. Единственное, что можно сделать — замазать трещины, заделать клинышками, если она сильно треснула. Это делать даже обязательно надо, потому если появилась трещина, то там будет скапливаться влага и начнется гнилостный процесс. Через год я проведу всем скульптурам обслуживание, чтобы продлить им жизнь.

Бери и делай

— Что бы Вы посоветовали тем, кто впервые взял резак?

— Просто брать и пробовать. Есть у меня вдохновитель — блогер Лерыч. В видео он показывает много интересного, но все пронизано одной мыслью: «Если ­что-то хочешь, то не ищи себе оправдания, бери и делай». Он показывает, как можно сделать стамески даже из простого гвоздя или лопаты.

Часто люди говорят, что у них нет профессиональных инструментов, места для занятий. А моя знакомая занимается богородской резьбой в ванной на корточках. Часто мы находим оправдания своей лени. Если ты ­чего-то хочешь, то обязательно найдешь возможности. Этот же посыл я даю своим ученикам.

Когда ко мне обращаются с фразой: «Мой сын хотел бы попробовать», я говорю: «Пусть приходит и пробует». Понравится — хорошо, нет — за руку держать не буду.

— Я заметила во время урока, что дети действительно резались. Их это не пугает?

— Есть люди, которые пугаются и могут уйти. Один мальчик ходит ко мне три года уже. Поначалу он жутко боялся крови, чуть серьезнее порежется — терял сознание. Однако при этом он все равно потом приходил. Сейчас на порезы он спокойно реагирует.

— Планируете ли ­как-нибудь расширяться?

— Есть мысль сделать навес на улице, чтобы продолжать работу со скульптурами. Расширять школу, наверное, пока не планирую. Конечно, хотелось бы побольше учеников, но это уже как выйдет. У меня же есть еще основная работа. Днем я занимаюсь наладкой оборудования в котельных, а вечером резьбой.

— А Ваши жена и дочь разделяют увлечение?

— Супругу резьба не привлекает, ей ближе фотография. Дочку я пытался научить, она рисует очень хорошо, окончила художественную школу. И у нее очень здорово получалось с резьбой, но она не стала дальше заниматься. Семья у нас творческая, но при этом каждый занимается своим делом. Вместе мы друг друга поддерживаем и дополняем.