Ох, сколько же с ней было связано и прекрасного, и озорного! До сих пор помню, как мы по ней лазили, как маленькие обезьянки, а потом это массивное сооружение для нас всех служило хорошей опорой для игры в американку (ну помните, нужно ударить мяч о стену, а потом его перепрыгнуть?). Когда же мы, повзрослевшие дети, вступили в романтическую пору, то та самая кирпичная труба стала площадкой для демонстрации бесстрашия. До сих пор одновременно со страхом и со смехом вспоминаю, как некоторые смельчаки залезали по ней в мое окно.
Но всему приходит копец: и детству, и романтике, ну и трубе, даже самой большой. Честно говоря, еще в юном возрасте я задумывалась, что рано или поздно эту каланчу в целях безопасности нужно будет снести, даже попыталась обратиться в обслуживающую нас организацию, которая в те времена, если мне не изменяет память, называлась «Коммунальником». Но тогдашний директор меня заверил, что это монументальное сооружение простоит еще сто лет… Обманул он — не простояло.
И вот в этом году мои соседи рассказали, что через трещины этой верхотурины можно теперь лицезреть небо, пролетающих птиц, лучи солнца… словом, любоваться природой. Ну, это в том случае, если тебе повезет. Если же нет, и на тебя свалятся кирпичи, то ты уже природой не полюбуешься, да и не только природой. Поэтому пришлось уже обращаться к действующей администрации, чтобы она дала указание снести это ставшее историческим сооружение.
Свершилось это знаковое событие для нас, повзрослевших мальчишек и девчонок, одним осенним днем без шума, пыли и страха, после чего мы все глубоко выдохнули, что теперь никакой угрозы нет.
Только если честно, мне все равно очень страшно: уж я-то, по роду своей деятельности, понимаю, сколько в Серпухове еще насчитывается таких же труб, ветхих домов, гаражей и других страшных сооружений. Так что сегодняшним властям придется не только наводить красоту: строить новые скверы и парки, возводить уличные скульптуры, но и ликвидировать старье, а это значит, что придется работать и за себя, и за того парня, который, как тот директор «Коммунальника», считал, что все еще простоит целый век.
