«Мама, а почему мы идем? Почему мы несем в руках портреты?», — спросил меня младший сын. «Ты знаешь, Рыжик, мы должны хотя бы чуть-чуть почувствовать, каково было твоим прадедушкам в годы войны. Ведь они пешком дошли до самой Европы, представляешь?». Рыжик взял в свои руки портрет моего деда Семена. Выбрал его осознанно. Он так и сказал, что любит синий цвет. Но углядеть синий цвет на черно-белом фото было невозможно, и потому я задала ему соответствующий вопрос. На что мой Кирюшка начал указывать пальцем на тельняшку, которая была на дедушке: «Ну как же, мама, разве ты не видишь этот цвет?».
И действительно, как много мы не видим на тех черно-белых снимках… Мы не видим красного зарева огня боевых орудий и пролитой алой крови, мы не видим серого пепла сожженных деревень и яркой зелени травы, которая в минуты затишья служила для наших дедов самой лучшей постелью… Мы не увидим и не узнаем многого.
Дед Семен Скачков… На моем рабочем столе стоит его портрет. Каждый день на меня смотрит житель Архангельска с суровым и принципиальным взглядом. Я его никогда не видела. Он умер через два года после той самой Победы — из-за воспаления легких, которое получил в Заполярье. Он не любил рассказывать о войне, убирал с глаз долой свои награды. Это уже спустя годы мои родные узнают о том, как он, доставляя важное поручение в штаб, попал в снежный буран, как его трое суток отогревали собаки-лайки, привязанные к его саням, и как он с высочайшей температурой в полусознательном состоянии доставил документы адресату. Потом были долгие месяцы лечения в госпитале, комиссация. Его отпустили домой… умирать.
По иронии судьбы он умер в день рождения своего старшего сына, поэтому мой дядька на протяжении всей жизни никогда не отмечал его. Вот так, война закончилась в 1945-м, а для моего дяди Юры она продолжалась всю жизнь.
И о скольких судьбах героев «Бессмертного полка» можно рассказать? Нет, это будет уже не полк, а целые Бессмертные армии.
