Я сразу же перенеслась мыслями в нашу холодную угловую коммунальную комнатушку, где самой главной материальной ценностью, пожалуй, был черно-белый телевизор «Рекорд». Он занимал неприлично большую часть пространства и вообще был причиной всех бед и разочарований. Бесконечные помехи делали телевизионную картинку мутной, а время от времени весь экран и вовсе покрывали белые мухи. Удивительно, но если хорошенько ударить по телевизору, то на какое-то время все начинало работать. А еще очень было забавно слышать переговоры по рации сотрудников милиции: прямо репортаж с места событий. Да, техника тогда была на грани фантастики, да и вообще фантастика была во всем: если удастся купить стиральный порошок или рулоны туалетной бумаги в хозяйственном магазине, или если получишь в наследство от повзрослевших детей своих родных и друзей ношенные колготки. И ведь жили и радовались, надеясь на светлое будущее. Поэтому такие телепередачи, как «Взгляд» и «До и после полуночи», были для нас глотком свежего воздуха.
Мне всего лишь девять, но мама разрешает смотреть эти взрослые передачи. Там совершенно иной юмор, иные истории, драмы, много смелого по тем временам. Наверное, именно тогда у меня и зародилась любовь к журналистике…
И вот я смотрю сюжет талантливейшей тележурналистки Александры Ливанской, смотрю на Серпухов 1989-го года. Как всегда, весь материал пронизан тонкой, можно сказать, доброй иронией, одновременно в нем читается и печаль, и надежда. А куда без нее, без той самой надежды? Вот и Виталий Васильевич Помазов — легенда серпуховской интеллигентской оппозиции — дает интервью, и на одном из кадров общего плана можно увидеть несгибаемую непримиримую серпуховскую журналистку Елену Константиновну Леонову (Боже, какая она красавица!), и кажется, в опросе принял участие нынешний директор гортеатра Игорь Вячеславович Шестун, правда, тогда он был совсем молодой, зеленый и немного смешной.
Очереди за холодильниками в магазине «Электротовары» пустой парк Олега Степанова, старый Антон Чехов (старый, то есть предыдущий памятник писателя) и многое-многое другое. А вообще жутко смотреть на разруху и нищету. Как же все изменилось в лучшую сторону, и как же мы этого не заметили? Мы снова живем в ночи? Нет, нам это только кажется. Потому что до полуночи это вечер, а после — утро.
Правда, с того самого темного перестроечного времени мы потеряли, на мой взгляд, самое главное — свободную журналистику. Нет таких передач, как «Взгляд», как «До и после полуночи»… Да, телевизионная картинка у нас сегодня без белых мух, и бить по ящику теперь не надо. Одна беда — смотреть по нему больше нечего. Впрочем, это уже совсем другая история, которая касается не только Серпухова.
