Наверное, это редкая минута, когда Анна Бочкарева никуда не спешит — она находится хоть в кратковременном, но в законном отпуске, можно перевести дух. И вроде бы мы размеренно общаемся, даже не поглядывая на циферблат часов. И вроде бы, жизнь продолжается. Но говорим даже в отпуске только о коронавирусе. Аня все время держит связь с коллегами, переживает.
— К сожалению, все без изменений, — говорит она, — ситуация продолжает оставаться тревожной. И в сентябре ждем наплыв: после отпусков будет пик.
Она знает о ковиде многое. Не все, конечно: коварная инфекция до сих пор до конца не изучена даже ведущими учеными, к тому же вирус после мутации принимает все новые и новые формы и никто не знает, что будет завтра. Аня не говорит об этом, но, по сути, ее жизнь разделилась на до 5 апреля 2020 года и после…
— Я даже помню время, это было шесть часов вечера. Просто ушла на смену и пришла домой через пять месяцев. Все эти месяцы меня ждала пожилая мама и шестилетняя дочь, — вспоминает Аня. — Хотя в самом начале никто до конца не осознавал, что будет. Думали, что обойдет. Но когда привезли первых пациентов, то поняли, как глубоко ошибались.
В медицине Анна уже пятнадцать лет. Почему пошла в медицинское училище? Даже не знает. Все получилось само собой. После закрытия средней школы № 14, в которой училась, весь ее класс перевели в соседнее образовательное учреждение № 2. Но новенькие здесь оказались чужими, отношения не сложились и многие стали думать о том, как дотянуть до девятого класса и податься дальше. Вот Аня Бочкарева практически на автомате и отнесла документы в мед. Поддержала ее решение и мама, всю жизнь отработавшая фармацевтом. Училище тогда располагалось в исторической усадьбе Соллогубов, на Калужской. Многие, наверное, помнят, как эта улица в одночасье превращалась в белоснежную людскую реку, когда будущие медики выбегали в белых халатах на перемену. И вот в 2006-м прямо перед госэкзаменами Аню вместе с ее однокурсницами отправляют на практику в кардиологическое отделение ЦРБ, здесь же она и осталась работать.
— В реанимацию попала не сразу. Только через два года после работы в отделении. Когда предложили, то не стала отказываться. Было интересно, хотелось профессионального роста. Да, это огромная ответственность! Впрочем, оглядываясь назад, могу с уверенностью сказать, что ни о чем не жалею. Теперь знаю одно: могу оказать помощь своей семье. Это огромный бесценный опыт.
— И все же я убеждена, что работать в реанимации психологически очень тяжело.
— Тяжело, особенно когда привозят молодых с инфарктами. Вначале я плакала. Каждую смерть пациента пропускала через себя, но потом поняла, что это мешает работе. Нет, черстветь нельзя, просто нужно взять в себя в руки. Да, работать было страшно, хотя, я вам скажу, после ковида стало работать еще страшнее.
— Почему?
— Эта болезнь никого не жалеет. Если с инфарктами молодых людей привозили редко, в основном с ним поступали пожилые люди, то коронавирус стал косить очень много молодых. К нам поступают и тридцатилетние, и сорокалетние… И ты совершенно не знаешь, что будет дальше. Вроде бы пациент идет на поправку, мы его сняли с трубы — то есть отключили от искусственной вентиляции легких, человек сам дышит, сам кушает, мы все радуемся. Но вдруг, прямо в один момент ему становится плохо и он уходит. Это безумно страшно! И к этому невозможно привыкнуть. Перед моими глазами до сих пор стоит женщина. Ей не было и сорока лет. Все, выходили, пошла на поправку, и нет ее… остались двое детей и кредит. Я не врач, но по моим наблюдениям причиной летального исхода являются хронические заболевания. Многие же, к сожалению, не знают, что у них есть какие-то проблемы со здоровьем: сахарный диабет, заболевание почек, сердца. И коронавирус бьет именно по больному.
— Какая коварная болезнь.
— Да, и вирус постоянно мутирует. Те препараты, которые помогали раньше, теперь бессильны. Коронавирус, как я уже сказала, молодеет. Так что не надо питать иллюзий, в реанимацию может попасть каждый.
Конечно же, Анна могла отказаться от работы в красной зоне: малолетняя дочь, мама-диабетик. Но в тот момент, когда ей сказали: «Надо!», она просто стала готовить личные вещи для переезда в гостиницу — первые месяцы весь медперсонал, работающий с ковид-пациентами, жил изолированно. Медсестра имеет полное законное право перейти в реанимацию ЦРБ на Красном Текстильщике и сейчас, где ее всегда ждут. Нет, но она продолжает работать, потому что нельзя бросать команду в тяжелую минуту.
— Тогда, когда мы жили на территории постоялого двора «Русь», оторванными от семей, то вы не представляете, как мы поддерживали друг друга. Это нас всех и спасало. Да, до коронавируса мы были знакомы заочно, а тут все сплотились, стали единым целым. Сначала нам сказали, что будем жить в изоляции два месяца, потом продлили еще на месяц, потом еще… мы жили надеждой поскорее обнять своих детей, матерей, а тут карантин все продолжается и продолжается, а больных все везут и везут.
Сегодня, если медперсоналу из красной зоны бывает очень тяжело, они вспоминают те страшные дни, когда они были оторваны от семей, когда никто не знал и не понимал, как победить этого невидимого врага.
В этом году Анина дочка отправится в первый класс, и на данный момент маленькая ячейка общества Бочкаревых погружена в долгожданные приятные хлопоты — из-за пандемии Мирослава пойдет в школу на год позже. Впрочем, говорит Аня, и это можно пережить: все успеют и наверстают, главное — не опускать руки и не сдаваться.
— Я помню одну женщину лет шестидесяти, которая к нам поступила. Показатель кислорода в ее крови был 35. Это практически смерть, все! Готовились к страшному. Она лежит такая терпеливая. Дышит. С огромным трудом, через силу, но дышит. Да, она действительно боролась за жизнь, изо всех своих сил. Мы не ждали чуда, а оно произошло. Знаете, кто борется за жизнь, тот выживает. Люди учатся дышать. Да-да, именно так, заново учатся дышать. И побеждают. Победа пациентов — наша общая победа.
— Анна, в самом начале вы сказали, что в сентябре ждете наплыв. Но что нам всем нужно сделать, чтобы немного облегчить вашу и без того непростую работу?
— Как бы это банально ни звучало, но ничего нового: необходимо выполнять элементарные нормы гигиены, то есть носить маски в общественных местах и мыть регулярно руки. Конечно же, прививаться. Мы, в реанимации, абсолютно все прошли вакцинацию. А еще принимать витамины, регулярно проверяться у врачей, словом, нельзя наплевательски относиться к своему здоровью. Знаете, меня всегда удивляет одна и та же картина: уже второй год такая ситуация, во всех СМИ, обращаясь к пожилым гражданам, говорят об одном и том же, чтобы они оберегали себя, не посещали без необходимости людные места. Но что мы видим? Заходишь в магазин, и эти же пожилые люди с маской на боку со всеми общаются, игнорируя все рекомендации. Поверьте, здесь нет никакой политпропаганды, как утверждают некоторые. Вирус реален и смерти реальные. К сожалению, многие в этом убеждаются, когда становится слишком поздно.
До конца отпуска у Ани остались считанные дни. Уже совсем скоро она снова наденет свой защитный костюм, и отправится на фронт с невидимым врагом, который оставляет после себя реальные жертвы. Да, это война страшная и беспощадная, и медики день и ночь оказывают инфекции противостояние, стараясь спасти человеческие жизни. Но, может, и нам пора стать более ответственными и перестать быть беспечными? Хотя бы так мы сможем поддержать наших ангелов в белых халатах.
Герой материала номинируется на соискание Международной премии Фонда Андрея Первозванного «Вера и Верность».
