— Представляете, Николаю Кастанаеву было всего лишь тридцать три, — с горечью говорит его внучка Ольга Воинова. — Молодой, красивый, вся жизнь еще впереди, но… прерванный полет — прерванная жизнь. Самое горькое, что сегодня мало кто вспомнит о том подвиге, который совершил экипаж Н-209. И это самое страшное.
Да, одна из улиц Москвы носит имя Николая Кастанаева, но вряд ли кто из москвичей сможет рассказать о судьбе этого летчика-испытателя, что уж говорить о серпуховичах.
А ведь именно в Серпухове Николай Георгиевич Кастанаев будет оттачивать свое летное мастерство после окончания Егорьевской и Борисоглебской авиашкол. В 1926 году он поступит в Серпуховскую высшую военную авиационную школу воздушного боя, стрельбы и бомбометания, которая располагалась на территории Введенского Владычнего монастыря, а после обучения Кастанаев останется служить в Серпухове в качестве летчика-инструктора Серпуховской высшей авиационной школы воздушного боя (ВАШЛ). На протяжении нескольких лет он будет передавать свои навыки и знания другим парням, влюбленным в небо.
Николай Георгиевич Кастанаев родился 17 (30) апреля 1904 года в Москве. В 1916 году окончил 2-е городское начальное училище, в 1919 году — два класса 32-й единой трудовой школы. С апреля 1919 года до конца 1921 года находился в рядах Рабоче-крестьянской Красной армии. Как и все юноши того времени Николай бредил небом. Он поступает в Егорьевскую военно-теоретическую авиашколу, которую оканчивает в 1924 году, далее идет учиться во 2-ю военную школу летчиков КВФ в Борисоглебске, ну а далее, как было уже сказано выше, Николай живет и служит в Серпухове.
В январе 1929 года талантливого летчика приглашают на летно-испытательную работу в НИИ ВВС РККА, а уже с июля 1931 года он проводит испытания гидросамолетов МДР-2 (АНТ-8) в научно-исследовательском институте морской авиации в Севастополе, а потом и МБР-2 (1932 г.). Летом 1934 года поднял в небо самолет ОСГА-101.
Только лишь в 1935 году Николай Георгиевич вернется в родную Москву. На авиазаводе № 22 он будет испытывать серийные самолеты ТБ-3 и СБ. Именно Кастанаев первым 2 мая 1935 года поднимет в небо самолет ДБ-А, затем будет проводить его испытания. Уже через два года, в 1937 году, на этом бомбардировщике вместе с Г. Ф. Байдуковым установит мировой авиационный рекорд скорости полета. и будет награжден орденом Красной Звезды.
Москва, 12 августа 1937 года, 18 часов по московскому времени. День выдался теплым и безветренным. На подмосковном аэродроме НИИ ВВС (в/ч 15650) Щелково собрались многочисленные журналисты. У всех присутствующих было радостное настроение, ведь они находились на пороге великих событий: четырехмоторный самолет ДБ-А с бортовым номером Н-209 по заданию советского правительства должен был обогнуть земной шар через Северный полюс. Место приземления — аэродром Фэрбенкса на Аляске.
Этот 1937 год для советской авиации стал судьбоносным: 21 мая на Северном полюсе приземлился самолет летчика Михаила Водопьянова с двенадцатью исследователями на борту; с 18 по 20 июня командир экипажа Валерий Чкалов, второй пилот Георгий Байдуков и штурман Александр Беляков на самолете АНТ-25 совершили беспосадочный перелет Москва–Северный полюс–Ванкувер; с 12 по 14 июля летчики Михаил Громов, Андрей Юмашев, Сергей Данилин также на АНТ-25 ставят абсолютный мировой рекорд дальности беспосадочного полета из СССР в США через Северный полюс по прямой. И вот теперь трансатлантический перелет готовится совершить авиационный «Титаник».
Командир экипажа ДБ-А Сигизмунд Леваневский после интервью поднимается в самолет, за штурвалом которого уже находится второй пилот, заводской летчик Николай Кастанаев. В 18 часов 15 минут дан старт. Тяжелая машина трогается, разгоняется, поднимается в воздух, взяв курс на Север. Полет тщательно отслеживался по радиосообщению. Сначала все шло по плану. Однако почти через 12 часов появились первые сигналы тревоги.
13 августа, 5 часов 43 минуты. «Я — РЛ (позывные Леваневского). Высота 6000 метров, температура воздуха минус 27. Все в порядке». Однако по этому сообщению становится понятным, что в действительности у экипажа проблемы. Самолет поднялся выше расчетной точки, а так как кабина была разгерметизирована, то экипажу пришлось надеть кислородные маски, что значительно усложняет работу.
13 часов 40 минут. «Пролетаем полюс. Достался он нам трудно. Начиная с середины Баренцева моря все время облачность. Высота 6000 метров. Температура воздуха минус 35. Стекла кабины покрыты изморозью. Сообщите погоду по ту сторону полюса. Все в порядке». До Аляски экипажу оставалось лететь приблизительно восемь часов, 2100 километров.
14 часов 32 минуты. «Отказ правого крайнего мотора из-за маслосистемы. Высота 4600 метров, идем в сплошных облаках. Обледеневаем».
15 часов 58 минут. «Все в порядке. Слышимость Р1 (прим. автора — плохая)».
Через продолжительные паузы поступает несколько обрывочных сообщений.
«Ждите».
«…предполагаем совершить посадку…»,
«…посадку будем делать в
3400».
Последнее сообщение Леваневского было непонятно и неразборчиво. А специалисты и историки более восьмидесяти лет будут пытаться понять, что обозначают те самые цифры — 3400.
А на следующий день, 14 августа, временный поверенный СССР в США К. Уманский связывается с президентом американского «Клуба исследователей» В. Стефансоном. Он просит его прибыть в Вашингтон — нужна помощь в организации поиска экипажа Леваневского. Поисковые работы возглавил на тот момент известный полярник У. Вилкинс, который только что вернулся из Антарктиды с опытным американо-канадским экипажем. Советская сторона приобрела самолет-амфибию, передав его американской стороне. Впрочем, сам Уманский глубоко убежден, что Н-209 удалось посадить, самолет находится среди торосов ближе к Аляске, а сам лагерь расположился на дрейфующем льду.
Временный поверенный представитель попросил Вилкинса передать письмо Леваневскому, когда экипаж будет спасен. В письме были такие строки: «Дорогие товарищи Леваневский, Кастанаев, Левченко, Побежимов, Галковский и Годовиков! Это письмо вам сбросит полярный исследователь Вилкинс, для экспедиции которого по розыскам вашего самолета мы приобрели летающую лодку «Консолидейтед». Одновременно с американской стороны вас ищет летчик Маттерн на сухопутном самолете «Локхид Электра». Он передает вам сообщения с 30-й по 40-ю минуту каждого часа на волне 5692,5 килоцикла и слушает вас с 40-й по 50-ю минуту каждого часа… Посылаем с Вилкинсом радиооборудование и батареи, которые он вам сбросит. Как видите, сделано все для того, чтобы как можно скорее вас выручить… Желаем вам, дорогие товарищи и друзья, бодрости и здоровья и ни на минуту не сомневаемся, что скоро будем приветствовать вас на американской или, что еще вероятнее, на родной советской земле. С горячим товарищеским приветом, К. Уманский».
Поисково-спасательная операция не принесла никаких результатов. Впрочем, до последнего выдвигались самые разные версии в пользу спасения экипажа. Однако чуда не произошло. Из правительственного сообщения: «Правительство опросило Героев Советского Союза — летчиков и полярных исследователей — о возможности и целесообразности дальнейших поисков. По единодушному их мнению дальнейшие поиски не имеют никаких шансов на успех, и экипаж самолета Н-209 следует считать погибшим. В связи с этим Совет Народных Комиссаров Союза ССР постановил дальнейшие поиски самолета Н-209 прекратить. Правительство СССР разделяет со всем советским народом скорбь по потере наших дорогих товарищей, мужественных советских летчиков, товарищей С. А. Леваневского, Н. Г. Кастанаева, В. И. Левченко, Г. Т. Побежимова, Н. Н. Годовикова и Н. Я. Галковского и выражает их семьям свое соболезнование. Правительство постановило: для увековечивания памяти товарищей С. А. Леваневского, Н. Г. Кастанаева, В. И. Левченко, Г. Т. Побежимова, Н. Н. Годовикова и Н. Я. Галковского воздвигнуть памятник в г. Москве».
До сих пор исчезновение огромного четырехмоторного Н-209 является одной из тайн ХХ века. Да, памятник экипажу все-таки установят, но только в 2008 году. При этом родные в память о погибших не имеют возможности возложить к его подножию цветы — мемориал находится на территории закрытого предприятия им. Хруничева. Только лишь в годовщину гибели экипажа близкие могли поучаствовать в заводском митинге.
— То, что установили памятник экипажу Н-209 на территории завода я узнала чисто случайно: знакомый в какой-то газете прочитал заметку. Я сразу же отправилась на предприятие, пришла в заводской музей, так познакомилась с родными других членов экипажа, — рассказывает Ольга Михайловна Воинова. — Да, мы до сих пор надеемся на то, что самолет будет найден.
На протяжении последних лет родные собирались у мемориала, но этот год стал горьким исключением. В связи со сложившейся в г. Москве эпидемиологической обстановкой и с учетом того, что возраст значительной части участников церемонии возложения цветов к памятнику экипажа самолета ДБ-А под командованием С. А. Леваневского попадает в группу риска по новой коронавирусной инфекции, АО «ГКНПЦ им. М. В. Хруничева» не имеет возможности организовать мероприятие 13.08.2021 г. по возложению цветов к Памятнику, находящемуся на территории предприятия, с участием родственников и других лиц, не работников предприятия. Предприятие принесло свои извинения и надеется, что организация полномасштабного мероприятия станет возможной после смягчения эпидемиологической обстановки.
— На днях я получила письмо от руководства научно-производственного центра им. М. В. Хруничева, — рассказывает Ольга Михайловна Воинова. — В документе говорится, что предприятие считает возможным ходатайствовать об установке мемориальной доски члену экипажа Н. Г. Кастанаеву на здании клуба «Авиатор» академии РВСН им. Петра Великого в нашем Серпухове. Это меня очень порадовало, так как я очень часто бываю в районе Слободы и прохожу мимо здания клуба «Авиатор», где установлена доска Герою Советского Союза Валерию Чкалову. Смотрю я на нее, а мое сердце сжимается от горя: мой дед здесь тоже служил, и он внес свой огромный вклад в развитие авиации, погиб при исполнении государственного задания, а его имя практически забыто.
