— Экспертиза подтвердила: врач Парфенов убил нашего сына, — заявила общественности Наталья Силаева.
Об этой жуткой истории серпуховичи узнали в апреле. Родители умершего Николая Силаева — инвалида детства — решили добиться справедливости и сделать все возможное, чтобы заведующий реанимацией инфекционного стационара Серпуховской ЦРБ Сергей Парфенов понес, по их мнению, заслуженное наказание. Мать Николая Силаева не скрывает: она прекрасно понимает, что может посадить человека в тюрьму, сломать ему жизнь, и потому вместе с мужем Александром, чтобы доказать свою правду, они готовы идти до конца. Супруги писали жалобы в различные инстанции на действия сотрудницы серпуховского Следственного комитета Светланы Рожковой и руководителя ведомства Александра Дерябина, после чего их, наконец, принял руководитель Главного следственного управления Следственного комитета по Московской области Андрей Марков. И вот 18 октября 2017 года доктору Парфенову предъявили обвинение по ст. 238 ч.2, пункт «в» (выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности, которые повлекли по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью либо смерть человека). Что же это получается, в детском стационаре Серпухова работают врачи-убийцы?
Горькая хронология
Это был вечер 3 ноября 2016 года, рассказывает медперсонал реанимации инфекционного стационара Серпуховской ЦРБ, семья приехала в медучреждение без документов, без средств ухода. У пациента наблюдались конвульсии, врачи и медсестры стали немедленно принимать все необходимые меры. В итоге судороги удалось купировать, и родителям сообщили, чтобы они приезжали за своим ребенком на следующий день.
— Я заступила на смену утром, — продолжает рассказ старшая медсестра Маргарита Журавлева, — пациента еще не видела. Слышу только, что санитарка в ужасе отскочила от его кровати, что-то крикнув. Спрашиваю, что случилось. Подхожу и вижу страшную картину: огромную голову размером с подушку (примерно 70 на 70 см) и маленькое винтообразное тельце. Оказалось, что юноше 27 лет.
Николай с рождения страдал гидроцефалией и эпилепсией. На момент его доставки в ЦРБ, он находился в вегетативном состоянии, то есть у пациента наблюдалась полная утрата высшей нервной деятельности: не осознавал ни самого себя, ни окружение, не был способен отвечать на команды, на просьбы, не реагировал на звуки, и из-за грубой деформации костно-суставной системы его тело соответствовало размерам семилетнего ребенка. Больной все эти годы находился только в лежачем положении, не мог самостоятельно передвигаться и даже поворачиваться, о каком-то интеллектуальном развитии и вовсе не приходилось говорить.
Николая Силаева из стационара выписали, и родители повезли его домой, но уже совсем скоро они позвонили в инфекционный стационар ЦРБ. Оказалось, что у больного снова начались судороги, и доктор Парфенов, который дежурил в этот момент, сказал, чтобы Силаевы привозили своего ребенка снова в больницу.
— Мама, вы намаялись, идите домой, мы сами посмотрим. Ну, поспите вы хотя бы одну ночь спокойно, — передает слова доктора старшая медицинская сестра Маргарита, которая являлась свидетелем тех событий. — Мы поставили капельницу, судороги купировались. Но как выяснилось, у пациента была нарушена глотательная функция, и потому Сергей Аркадьевич, чтобы облегчить кормление и, соответственно, продлить жизнь больному, поставил тому зонд.
Нужно понимать, что в связи с тяжестью основного заболевания вылечить пациента было невозможно, поэтому, когда его состояние стабилизировалось, 10 ноября 2016 года Николай Силаев был вновь выписан, но уже через некоторое время в отделении реанимации раздался звонок: звонила мать бывшего пациента. Трубку взяла медсестра Т. Ю. Климова, которой Наталья Силаева сообщила, что заведующего реанимационным отделением Сергея Парфенова ждут судебные разбирательства, так как именно по его вине, утверждала женщина, ее сын Николай скончался.
Пациент умер в другом медицинском учреждении, в городской больнице им. Н. А. Семашко, 23 ноября. Врачи медучреждения, чтобы объективно установить причину смерти, отправили тело умершего не в больничный морг, а на судебно-медицинскую экспертизу. В итоге специалисты установили, что смерть наступила из-за патологии пищевода, которая являлась заболеванием Силаева на фоне врожденной гидроцефалии. Но разве кто-то мог себе представить, что через каких-то полгода это заключение будет перечеркнуто, и заочно другие эксперты, не имеющие на то лицензии, по сути, дадут официальное право начать травлю в отношении врача-реаниматолога Сергея Парфенова?
Законное право
Николай родился на вид здоровым мальчиком, но уже через полгода врачи выявили у малыша водянку головного мозга. Вердикт медиков в этом случае неутешительный: как правило, дети с таким диагнозом долго не живут. Шли годы, но Николай продолжал жить. Пусть, конечно же, не в нашем обычном понимании — он просто продолжал существовать. Как рассказывают соседи, если еще в детстве родители с ним выходили гулять, то уже в более старшем возрасте его никто не видел.
Удивительно, но жильцы дома 30/24 по улице Советской, где проживает эта семья, не щедры на комментарии про Силаевых:
— Да, мы их хорошо знаем, — говорят соседи, — но в большинстве случаев стараемся с ними не связываться.
Дальнейшие события, в принципе, подтверждают вышесказанное. Не успели Силаевы получить компенсацию на погребение, согласно гарантированному перечню, как они отправились в Следственный комитет города Серпухова с требованием завести уголовное дело в отношении врача Сергея Парфенова. По требованию родителей была назначена посмертная независимая судебно-медицинская экспертиза, которая проводилась Автономной некоммерческой организацией «Центр по проведению судебных экспертиз и исследований» АНО «Судебный эксперт». И была сделана экспертиза, согласно которой смерть Силаева наступила от повреждения пищевода зондом: «множественные (в количестве 12 штук) дефекты слизистой оболочки грудного отдела пищевода, множественные дефекты (в количестве 4 штук) на слизистой оболочке трахеи». Но невольно возникает вопрос, как независимые эксперты, стаж работы которых составляет один год, пришли к таким выводам, когда тело не эксгумировалось, а в первом заключении судебно-медицинской экспертизы о повреждении пищевода нет ни слова?
Захожу на официальный сайт АНО «Судебный эксперт». Прямо на главной странице мне предлагают оставить заявку либо заказать обратный звонок — все ради клиента. Ищу услугу «судебно-медицинская экспертиза», перехожу на ссылку. После долгого пояснения «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (от 21 ноября 2011 г. № 323-Ф3) читаю другую полезную информацию: «Стоимость и сроки». Так, сама судебная экспертиза стоит от 50 000 рублей, примерно столько же стоит и внесудебное исследование, правда, в скобках поясняется, что точная сумма будет определена после ознакомления с объектом исследования.
Беззащитность в белом халате
Сторона защиты доктора Парфенова не согласна с заключением экспертов АНО «Судебный эксперт». Адвокат Татьяна Ермолова написала ходатайство на имя следователя ОВД следственного отдела по Серпухову Следственного управления Светланы Рожковой. Защита попросила назначить комплексную судебную экспертизу в государственном учреждении, а именно в ГБУЗ МО «Бюро СМЭ», в отделе сложных экспертиз. Но Силаевы стали требовать, чтобы это дело забрали в Москву, направляя жалобы на имя председателя Следственного комитета Бастрыкина. Ходатайство адвоката не было удовлетворено, а дело приняло совершенно иной оборот. И теперь Сергею Парфенову, как уже было сказано выше, предъявлено обвинение по ст. 238 ч. 2, пункт «в», а в суде дело может быть переквалифицировано в ст. 109 УК РФ (причинение смерти по неосторожности). В этом случае наказание предусматривает ограничение свободы на срок до трех лет либо принудительные работы на срок до трех лет с лишением права заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет.
Сергей Аркадьевич всю свою жизнь посвятил медицине. После окончания Оренбургского медицинского института он сначала работал педиатром в Чехове, а потом перешел в реанимацию инфекционной больницы Серпухова, в которой трудится вот уже более четверть века.
— Сергей Аркадьевич творит чудеса, — говорит медсестра Татьяна Климова. — У нас был случай, когда он без УЗИ, без МРТ срочно поставил точный диагноз: гидроцефалия, хотя у ребенка внешние признаки были в норме. Тут же поставили ребенку шунт, через который вышла лишняя ликва. Когда приехали нейрохирурги из Москвы, то они так и сказали: «Снимаем шляпу».
Медсестры отделения реанимации не могут прийти в себя от произошедшего: доктор Парфенов всю свою жизнь посвятил медицине, своему делу, а тут его попросту взяли и размазали, 30 лет его работы просто перечеркнули, прошлись по судьбе грязными сапогами.
— Помню, «скорая» к нам привезла мертвого ребенка, — рассказывает медсестра Виктория Ивашкевич. — Мы реанимировали девочку 40 минут, но безуспешно. Девочка погибла. И когда сказали Сергею Аркадьевичу, что мама бьется за дверью, он выкурил полпачки, проплакался и после этого вышел к родителям. Он не знал, какие подобрать слова, хотя доктор ни в чем не был виноват. Это говорит о том, что это неравнодушный человек, преданный своему делу, настоящий врач. Да вы посмотрите, сколько добрых слов, сколько благодарностей нам пишут пациенты.
И действительно, толстая тетрадь в клеточку испещрена словами благодарности и добрыми пожеланиями. У каждого пациента своя судьба, но всех их связывает одно — профессионализм и неравнодушие медиков, благодаря которым в их семье предотвратили несчастье. Но вспоминая Достоевского, хочется сказать, что счастье всего мира не стоит одной слезинки на щеке невинного ребенка. Так неужели смерть инвалида детства уравновесит те самые весы заслуг и, может, даже их перевесит?
На могиле
Я не судья и не имею права устанавливать, кто прав, а кто виноват. Я всего лишь журналист, в обязанности которого входит собрать факты и, сопоставив их, определить некоторый вывод. Признаться честно, сделать это не так-то уж и просто, когда в местных СМИ развернулась целая системная война против врача. Потому еду на Ивановское кладбище — могила определяет все: любили человека при жизни или нет.
— Вот ее вы искали? — говорит мне смотритель кладбища. — Смотрите, здесь все понятно без слов.
Скромный деревянный крест указывает место захоронения. Сам же холм порос травой, рядом валяется мусор. У меня сложилось такое ощущение, что за могилой давно не ухаживали, хотя после похорон не прошло и года. Что же получается? Нет денежных субсидий — нет смысла и ухаживать? Ведь Силаевы, согласно Федеральному закону № 181-ФЗ «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации» и закону Московской области 36/2006-03 «О социальной поддержке отдельных категорий граждан в Московской области», получали законную компенсацию за ЖКХ, доплату за инвалидность, соцпакет, субсидию за ЖКХ, что в итоге выходило в среднем за месяц по 20 тысяч рублей. К тому же, как удалось выяснить, отцу Николая — Александру — не хватило всего лишь нескольких лет, чтобы получить льготную пенсию. Дело в том, что когда Коле исполнилось 18 лет, его родители обратились в суд о признании их сына недееспособным, и по решению суда от 30 августа 2007 года они попеременно становились опекунами — на основании статьи 35 Гражданского кодекса лицам, воспитывающим детей-инвалидов, полагается снижение пенсионного возраста.
— Да, Николай Силаев отмучился, — резюмирует Маргарита Журавлева. — И это горе для родителей — потерять своего ребенка. Но что ждет город, если у нас не будет детского реаниматолога, по сути, единственного? Что будет с нашими детьми? У каждого из нас есть дети. Никто не застрахован. Я вам как медик с многолетним стажем работы в больнице скажу, что сразу же резко возрастет детская смертность в городе. Ребенка с острым отравлением, диабетической комой, тяжелым стенозом или приступом эпилепсии не довезут до Подольска. Он просто погибнет по дороге. Выходит, что из-за одной могилы Николая Силаева у нас может образоваться огромное детское кладбище? Получается, что так. Страшно.
