«Здравствуй, мамуля! Ну вот я и на месте. Служить буду в Кабуле, охранять. Город понравился, рассмотрел его, когда возили на место. Здесь, наверное, как в Алжире: много кустарного производства, частных лавочек. Город чистый. Вылетали сюда на самолетах из Самарканда. Толковый экипаж, хороший. Одному осталось служить до весны, другому до осени. И третий отслужил только девять месяцев. Сегодня идет снег, первый для меня на афганской земле, а так это уже второй. Извини, что письмо на тонком листке, лучше у меня нет. Каждый день буду находиться в наряде, такова теперь у меня служба. Я здоров, бодр и весел. Вот вроде и все. Пиши. Крепко целую, Олег», — 27 декабря 1981 года.
На фото запечатлен симпатичный мальчишка лет тринадцати. В глаза бросается алый узел пионерского галстука и темная синева школьной формы, несмотря на то, что само фото черно-белое — оттиск окрашивают воспоминания из советского детства. А еще отчетливо помнишь красные гвоздики, которые вручил своему отцу Борису Громову его старший сын, когда военная колонна пересекала мост через реку Амударья. Эти исторические кадры вывода советских войск из Афганистана транслировали одновременно оба телеканала (тогда их на весь Союз было только два: первый и второй). Но к этому моменту Олега Воронкова, того самого пионера с фотографии, уже шесть лет, как не было в живых. Домой, в родной Серпухов, он вернулся в цинковом гробу.
— У меня в этот день была экскурсия в Бородино. Вернулась домой, сын старший встречает и говорит: «Мама, только ты в обморок не падай. Привезли Олега». Я говорю: «Где он, в какой больнице?» «Нет, не в больнице». Нам даже открыть гроб не разрешили. Я просила: «Вырежьте хотя бы окошечко». Но тогда был 1983-й год, военкомат все строго отслеживал. Провожали с почестями, ничего не могу сказать. Правда, как погиб сын, мне так никто ничего и не сообщил. Мальчик, который сопровождал его тело, сказал, видно, то, что ему велели говорить: «При выполнении боевого задания». Олег мой сгорел вместе со всем экипажем в танке.
Людмила Николаевна мне показывает журнальные вырезки — танки, танки, танки. Олег собирал их, мечтал стать танкистом. Он и фильм «Жаворонок», повествующий о бегстве из плена одного экипажа танка Т-34, пересматривал по нескольку раз. Поэтому сразу же после окончания ПТУ № 55 с красным дипломом поехал в Благовещенск для поступления в Высшее танковое командное училище. Тогда не сложилось. Из-за неуставных отношений и царившего среди поступавших воровства, не дождавшись результатов последнего экзамена, Олег Воронков написал рапорт и уехал домой.
«Вот скоро месяц, как я здесь. Служба идет потихонечку. Писать-то вроде не о чем, дни однообразные. Хотя два раза перебрасывали с танка на ТНК. Новый год встретил в карауле. Отмечали апельсиновым соком и печеньем. С разных точек пускали сигнальные ракеты, получалось что-то вроде салюта. Погода нормальная. Днем пригревает солнце, ночами прохладно. Сейчас с позиции вид открывается на окраину Кабула. Два раза в сутки слышно, как мулла кричит. А вокруг сопки да горы», — 20 января 1981 года.
— Борцом за справедливость был. Но боролся только на словах, никогда не вступал в конфликты. Поэтому тогда он в Благовещенске просто развернулся и уехал. При этом мечту о танках не оставил, Олег пошел служить в танковые войска.
В трудовой книжке, которую мать хранит особо бережно, всего несколько записей: 27 августа 1980 года принят оператором экспериментальных стендов и установок 4 разряда в отдел №13; 28 сентября 1981 года уволен в связи с призывом в ряды Советской армии. И вот вчерашнего электромонтажника отправляют сначала в Голицино на распределительный пункт, потом в Иолотань Туркменской ССР. После прохождения курса молодого бойца он оказывается в Кабуле.
— Вступил он в комсомол еще в школе, в Протвино. Мы переехали в Серпухов, когда Олег в ПТУ стал учиться. А потом, уже в Кабуле, он написал заявление о вступлении в партию, просил, чтобы я выслала все документы для его характеристики. Там были и Благодарственные письма, и красный диплом. После смерти сына мне так ничего и не вернули.
Листаю маленькую записную книжку, в которую Олег записывал важную для него информацию. Здесь и адреса дорогих ему друзей, и трогательные стихи, и молитва солдата. Оказывается, в семье уже в те годы верили в Бога. Более того, Людмила Николаевна, несмотря на все запреты (она была преподавателем в том самом ПТУ № 55, а ее супруг являлся кадровым офицером), покрестила обоих сыновей — старшего Виталика и младшего Олега.
«Наконец получил твое фото, спасибо. У нас уже настоящая весна, в апреле начали загорать. Экипаж пока старый, новый приедет в мае. Получил новую летнюю форму, все нормально. Вот только ботинки 42 размера. Дней через 10 уеду в командировку. Третий раз подстригся наголо, пусть голова дышит. За все полгода прочитал всего четыре книги, а хотелось бы больше. Ночи стали темнее, в 15 метрах ничего не видно. P.S. Всем привет!», — 6 апреля 1982 года.
В доме Воронковых всегда читали. В семейной библиотеке можно было увидеть книги Островского, Гайдара, Васильева. После выхода фильма «А зори здесь тихие» Людмила Николаевна вместе с сыновьями поехала в родную Карелию, на место съемок легендарной ленты. А еще она привила сыну любовь к коллекционированию карманных календариков и филателии. Сын, когда находился в армии, просил ее в письмах никому не отдавать марки с темой спорта, природы и космоса. Даже спустя 37 лет мать помнит о просьбе сына: большие альбомы бережно хранятся. Бережет она и самодельные открытки, которые Олег делал своими руками то на 8 марта, то ко Дню учителя.
«Дорогая мама, поздравляю тебя с Днем учитиля! Желаю тебе счастья, успехов в работе и я обещаю хорошо учиться, только на 5, 4. Твой сын Олег», — написано с одной грамматической ошибкой по линеечкам, очерченным карандашом.
12 февраля 1983 года Олегу исполняется 21 год. Он мечтает продолжать военную службу. Пусть это будет не танковое училище, а Серпуховское ракетное, но он обязательно будет служить Отечеству. А пока он просит маму прислать ему побольше конвертов. Хочет написать друзьям, родным и двум своим любимым бабушкам: в Карелию и в Москву.
«Посидеть бы сейчас вместе с тобой, бабуля, на кухне, попить бы чайку и поговорить. Ты всегда давала нужные советы, к которым я, к сожалению, не всегда прислушивался. Ты не подумай, я не плачусь. После всех праздничных воспоминаний на душе остался какой-то осадок. Вспомнил еще одну дорогую сердцу картину, это летнюю утреннюю Москву, когда ты меня будила или я просыпался сам. Открытое окно, свежесть двора и тишина, изредка нарушенная гулом машины проезжающей по улице. Я соскучился по тебе и по Москве. Не болей, береги себя. Передай, пожалуйста, Ольге совет брата. Пусть слушается старших, от этого больше пользы и если возникнет какой-либо сложный вопрос, пусть тоже не стесняется обращаться к старшим, они помогут и подскажут правильное решение. Это мой личный опыт, за непослушание я часто расплачивался и очень горько. Это дошло до меня сейчас, когда есть время проанализировать свою жизнь почти за 21 год и анализ этот неутешительный», — 20 ноября 1982 года.
— Вы знаете, он очень скучал по дому. Эта тоска чувствовалась в каждом его письме. И каждый раз в этом убеждаюсь, когда их перечитываю.
«Газеты получаем: «Фрунзевец», «Красная звезда», реже «Правду», «Комсомолку» еще реже. Поясню насчет фото. Первая, сфотографируйте наш дом. Лучшая позиция, по-моему, будет с пустыря. Вторая, это с лоджии сфотографируйте вокзал. Нужно просто два вида для воспоминаний. В горах уже лежит снег, перевалы закрываются, остается одна связь с Союзом по воздуху. Письма начинают приходить с перебоями из-за нелетной погоды», — 23 октября 1982 года.
В последних письмах он утешал родную маму, что у него все будет хорошо. Впереди небольшая командировка, но он обязательно вернется, потому что их танки мощные, сильные и вообще их очень боятся талибы. Людмила Николаевна переживает, не голодает ли ее сын, пишет ему, что заготовила варенье, что ждет, любит, что ждут Олега его многочисленные друзья. Дождались… во время похорон на Ивановском кладбище собралось несколько десятков человек: родных, друзей, одноклассников, коллег…
«Насчет варенья — за год, мне кажется, оно успеет засахариться или его слопает Виталий. В отпуск не жди, это очень сложно отсюда, а из нашего батальона и подавно, т.к. кто ездил, все опаздывают. Доходит опоздание у некоторых до двух месяцев. В книжном магазине иногда бывают хорошие книги, начну покупать немного позже, т.к. иначе все затрут, разорвут», — 20 августа 1982 года.
До дембеля Олегу Воронкову оставалось всего лишь полгода, его не стало 10 марта 1983 года.
