Медик или юрист
— Ольга, когда у Вас возникли мысли стать следователем?
— Воспитана я на «Дяде Степе», хотя в моей семье никто не служил в органах правопорядка. Мысли о работе следователем возникли еще в школьные годы. В девятом классе психолог проводил тестирование, на котором мне однозначно сказали: или медик, или юрист.
Хотела поступать в школу милиции, однако не успела сдать экзамены, поскольку занималась спортом и выступала на соревнованиях. Поступила в Московский областной гуманитарный колледж, окончила его с отличием, хотя в школе училась на «4» и «5». Но мечта поступить в профильный вуз осталась.
одала документы в Тульский филиал Московского университета МВД России. Тогда направлений для девушек от Серпуховского УВД было очень мало, в год моего поступления — всего два. Одно из них досталось мне. Помог «красный диплом» из колледжа: успешно сдав физкультуру, поступила в университет.
— Так началось погружение в профессию?
— Полное погружение. В Тульском университете на цокольном этаже были настоящие полигоны — кабинеты, где можно отрабатывать осмотр места происшествия. Например, аптечный киоск, где хранятся наркотики.
Мы, курсанты, были заняты с 7 до 20 часов — полноценный рабочий день. Преподавательский состав квалифицированный — большая часть — сотрудники полиции, которые работали «на земле», в разных службах. К слову, самым нелюбимым предметом было дознание.
— По окончании университета предстояло работать в Серпуховском УВД?
— Да, вернулась в родные края. На вопрос, в каком подразделении буду проходить службу, ответила: «В следствии». Начальник Андрей Михайлович Шебалин ответил: «Нет, еще рано, наберись опыта». Так я попала в отдел дознания — помните, какой мой нелюбимый предмет? (улыбается — «МК»).
Спустя пару лет меня назначили на должность старшего дознавателя. Да, многие недоумевали, но мой руководитель говорил: «Важно не количество отработанных лет, а качество». Теперь и я так считаю. Если ходишь на работу с удовольствием, то все будет получаться. В отделе дознания проработала шесть лет. В 2011 году предложили перевестись в следственное управление.
— Не поверю, что Вы легко на это согласились, понимая специфику работы…
— Понимала, что работа намного сложнее, другие преступления — более тяжкие… Но решение было принято. Занималась в основном расследованием уголовных дел, связанных с незаконным оборотом наркотических средств. В июле прошлого года стала руководителем следственного управления, на тот момент мне было 37 лет.
— Как семья отнеслась к столь непростому решению?
— Они видели мое желание, когда я еще училась. И работать мне всегда нравилось. Не скажу, что взахлеб об этом рассказывала — учитывая специфику, даже близким людям не обязательно все знать. Тем более есть понятие «тайна следствия». Но даже после тяжелых дежурств глаза горели, поэтому поддержка семьи была.
15 томов про бизнес-вумен
— Правда ли говорят, что первое дело остается в памяти на всю жизнь?
— Согласна с этим. Мое первое дело было интересным и в какой-то степени удивительным. На Привокзальной площади из магазина мужчина вынес под курткой за пазухой телевизор. И это был настоящий квадратный телевизор с трубкой — не тонкий, как сейчас. Начала допрашивать персонал — как такое могли не заметить?
А задержали его очень просто. Мужчина жил в другом городе, не работал. Приехал спустя несколько недель, зашел в тот же магазин, где охранник его узнал (поскольку кадры с видеокамер отсмотрели), задержал и сообщил нам. На допросе вор рассказал, что сотрудники магазина занимались своими делами, а он, недолго думая, изобрел и опробовал такой «оригинальный» способ.
— Действительно оригинальный. И незабываемый. А из последних дел какое запомнилось?
— Задержали группу лиц от 20 до 27 лет. На удивление, ее возглавляла девушка. Занимались незаконным сбытом наркотиков на территории Серпухова. У каждого была своя роль: кто-то забирал партию, другие помещали в тайники… Они сняли квартиру, где занимались расфасовкой на дозы.
Девушка-главарь применяла «изюминку» в работе: каждую упаковку с наркотиками украшала стразами или рисунком, сделанным цветным лаком. Когда полицейские изымали наркотики, то «оценили» эту характерную особенность — начали смотреть, откуда все идет. Выяснилось, что продавали наркотики через интернет-магазин, где был четкий прайс. Деньги поступали на карты.
Одно из мест, где обнаружили наркотики от этой группы, была рукоятка детского велосипеда в подъезде. На мой вопрос: «А если бы ребенок это достал и отравился?» Девушка ответила: «А это его проблемы». Уголовное дело было направлено в суд, вынесен обвинительный приговор. Сроки наказания участникам преступной группировки — от 7 до 10 лет лишения свободы.
— Женщины иногда поражают…
— Даже чаще, чем вы думаете. Расследовала дело в 2011–2012 годах. Фигурантом была тоже женщина, ранее судимая. Она позиционировала себя в нашем городе как бизнес-вумен, у нее действительно были торговые точки. Параллельно занималась распространением наркотиков.
Уголовное дело интересно тем, что была оперативная составляющая — за ней наблюдали определенный промежуток времени. Было большое количество экспертиз и эпизодов. Женщина получила 14 лет. А уголовное дело — большое и тяжелое во всех смыслах — более 15 томов.
Отработали каждое алиби. Почему? Потому что на каждый ее аргумент у меня должен быть ответ.
Каждый эпизод доказали не признательными показаниями, а именно следственными действиями. Проводили массу экспертиз, вплоть до сравнения упаковок с каждого эпизода.
— Какие дела сложнее всего сдвинуть с мертвой точки?
— Было несколько дел и со спецконтенгентом — проще говоря, ворами в законе. С ними очень сложно работать, практически невозможно. Однако и здесь справлялись — направляли дела с обвинительным заключением, по которым судом выносились обвинительные приговоры.
«У меня такого сына нет»
— Специфика профессии следователя — поиск преступников и привлечение их к ответственности. А по-человечески приходилось кому-то помогать?
— Некоторым из подозреваемых была необходима помощь, вплоть до одежды — нечего было носить. Привозила. Другим через Центр занятости помогала найти работу — ранее судимых брали неохотно.
Общалась с семьями наркозависимых, чаще всего — с родителями. Узнавала, как ведут себя наркоманы в семье, готовы ли к лечению. Пока не будет поддержки семьи, с ними никто не справится — они автоматически становятся будущими рецидивистами. Помню, как позвонила матери одного наркомана, а она ответила: «У меня такого сына нет». Знаю фигурантов, которые по 20–25 лет были наркозависимыми, у них семьи, дети, они работали — словом, жили. К сожалению, это редкие случаи. Но руки никогда нельзя опускать.
— Было в работе то, что хотелось бы забыть? Оставалось ли расследованное дело «осадком» в голове и душе? Девушки всегда относятся ко всему щепетильно…
— Ни в коем случае. Даже негативный опыт — это опыт, необходимый для дальнейшей работы. В следующий раз, столкнувшись с такой ситуацией, будешь знать, как из нее выйти.
— Что чувствуете, когда в раскрытии уголовных дел все получается?
— Удовлетворение.
— Сколько приходилось вести одновременно уголовных дел?
— В разные периоды — от 7 до 20 дел. Город большой, оперативная обстановка периодически меняется. Сейчас пик преступлений в сфере IT-мошенничеств. Ежедневно обращаются от двух до пяти потерпевших разного возраста и социального статуса. Суммы уже не 200–300 тысяч, как раньше.
Мошенники начинают от миллиона. Расследование таких преступлений — скрупулезная работа. Начиная от запросов в банк, заканчивая выездом в другие регионы, где мошенники снимают перечисленные средства. Многие дела раскрываем, злоумышленников привлекаем к уголовной ответственности.
— Можете с ходу определить — врет ли человек?
— Раскрывая преступления, не видя фигуранта, на месте происшествия уже представляешь его психологический портрет. Помогает криминология, психиатрия. Врет ли человек — можно понять по мимике, жестам, речи и даже почерку.
Физиогномика работает: есть признаки, по которым выстраивается силуэт преступника. Думаешь: этот человек склонен к совершению краж, другой — тяжких преступлений.
— Были в расследованиях «тупиковые» моменты? Когда ну ни одной зацепки?
— Ход расследования напрямую зависит от работы следователя. Если на каком-то этапе остановиться и не закончить, то зачем тогда все это? Еще в институте один преподаватель говорил:
«Нет преступлений, которые не оставили бы следы на месте. Это просто неумение или нежелание следователя их увидеть и изъять». И это действительно так! Иногда мусорка — кладезь информации.
«Могла позволить себе заплакать»
— Работа Вас изменила?
— Я стала более требовательной и строгой к себе и подчиненным. В школьную пору была мягче — могла позволить себе заплакать, когда эмоции переполняли. С годами научилась себя контролировать и объяснять, что я хочу услышать от людей. Выбрав такую профессию, должны быть определенные черты характера. За годы работы в чем-то становишься жесткой — потому что приходится.
— Как не сойти с ума от всех подробностей уголовных дел?
— В детстве я проводила много времени на даче с бабушкой. Когда сама стала мамой, сыну дали задание: сделать дома огород на окошке. Мы неосторожно насажали много зелени, все выросло, а нам понравилось.
Захотелось продолжать, экспериментировать с сортами, видеть результат. На участке воплощаем в жизнь свои задумки. Люблю дачу — тишина, свежий воздух. Своим детям тоже показываю, как прекрасно на природе и что жизнь — это не только соцсети и интернет. Хотя и непросто совмещать дачные дела с моей работой. Отвечая на вопрос — спасает время, проведенное с семьей.
— На даче можно думать о работе?
— На даче, если я одна, в тишине и спокойствии проще сконцентрироваться, обдумать рабочие моменты. А так и дома у меня лежит блокнот на тумбочке, когда ночью приходят мысли, обязательно записываю, чтобы утром не забыть.
— Что можете сказать тем, кто мечтает работать в вашей сфере?
— Если хочется — надо не останавливаться и добиваться своих целей! Не пасовать перед проблемами и идти до конца. И обязательно попробовать, если есть желание.
